— Нет-нет, — с улыбкой успокоила ее Рэйчел. — Я обязательно придумаю что-нибудь получше.
Свекровь недовольно нахмурилась и перевела взгляд на Брианну.
— Хорошо, что у тебя не было таких сложностей с именами детей, a nighean. Брат писал, что их зовут Джеремайа и Аманда, так?
Брианна смущенно кашлянула, избегая смотреть Рэйчел в глаза.
— Джеремайа Александр Йен Фрэзер Маккензи. И Аманда Клэр Хоуп Маккензи.
Тетушка одобрительно кивнула, довольная качеством — а может, количеством — имен.
— Дженни! — На пороге появился отец — потный, лохматый, в заляпанной кровью рубахе. — Йен не может найти пиво.
— Мы все выпили! — крикнула тетушка, даже не повернув головы.
— Эх… — Отец вновь скрылся в доме в поисках спиртного, оставив на веранде кровавые следы.
— Что с ним стряслось? — спросила Дженни, переведя строгий взгляд с пятен крови на племянницу. Та лишь пожала плечами.
— Медведь.
— О боже… — Пару минут тетушка переваривала услышанное, а затем покачала головой. — В таком случае придется-таки угостить его пивом.
Дженни ушла в дом за мужчинами, и Брианна с Рэйчел остались вдвоем.
— Ни разу не встречала квакеров, — прервала Бри неловкую паузу. — Или «квакер» не совсем подходящее слово? Извини, если я…
— Мы говорим «друг», — улыбнулась Рэйчел. — Хотя и на «квакеров» не обижаемся. Думаю, ты все же встречала кого-то из наших. Если Друг не использует в разговоре «простую речь», догадаться порой невозможно. В основном мы ничем не отличаемся от обычных людей. По крайней мере, внешне.
— В основном?
— Я, конечно, не вижу себя со спины, однако Йен наверняка сказал бы, если бы заметил там что-нибудь необычное. Например, полосатую шкуру или хвост.
Брианна рассмеялась, чувствуя легкое головокружение от голода, облегчения и вновь обретенной радости оказаться в кругу семьи — которая к тому же изрядно увеличилась.
— Я так рада с тобой познакомиться, — призналась она новой родственнице. — Мне всегда было интересно, какую девушку выберет Йен в жены. Ой, извини! Что-то я не то ляпнула.
— Все в порядке, — заверила Рэйчел. — Я и сама представить не могла, что выйду замуж за кого-то вроде Йена. Но так уж получилось. И теперь мы каждое утро просыпаемся в одной кровати. Пути Господни неисповедимы… Проходи в дом! — добавила она, поудобнее перехватив Огги. — Я знаю, где хранится вино.
5
Размышления о подъязычной кости
— Все начинается medias res[21] и заканчивается там же. Если повезет. — Роджер сглотнул, и я почувствовала под пальцами движение кадыка.
Кожа его шеи была гладкой и прохладной, лишь щетина под нижней челюстью немного колола мне ладонь.
— Слова доктора Макьюэна? — с любопытством спросила я. — Интересно, что он имел в виду?
Роджер сидел с закрытыми глазами — пациенты, как правило, закрывают глаза во время осмотра, словно хотят сохранить частичку личного пространства. Однако, услышав вопрос, внимательно посмотрел на меня; лучи утреннего солнца отражались в его темно-зеленой радужке.
— Я спросил. Вот что он ответил: «На самом деле ничто на свете не имеет ни начала, ни конца. Люди думают, что жизнь начинается с рождения, но это не так — ведь ребенок шевелится еще в материнской утробе. А порой дети рождаются преждевременно или угасают до срока. Хотя навсегда остаются для нас живыми».
Теперь и я прикрыла глаза — не потому, что испытывала неловкость от пытливого взгляда Роджера. Просто хотела сосредоточиться на вибрации голосовых связок. Мои ладони продолжали ощупывать его горло, спустившись чуть ниже.
— В общем-то, он прав, — сказала я, мысленно представляя внутреннее строение гортани. — Дети появляются на свет уже «в рабочем состоянии», если можно так выразиться. Все процессы в организме — кроме дыхания — начинают функционировать задолго до рождения. Тем не менее фраза доктора звучит довольно загадочно.
— Согласен. — Роджер снова сглотнул. — Я пытался расспрашивать, но не добился ничего более вразумительного. Вы ведь тоже не смогли бы внятно объяснить, как именно лечите пациентов?
Я улыбнулась, по-прежнему не открывая глаз.
— Было бы интересно попробовать. Для начала нужно кое-что уточнить: это не я их лечу. Они выздоравливают сами. Я лишь… немного помогаю.
Из его горла вырвался странный хрип, отдаленно напоминающий смех, и в гортани образовалось что-то вроде раздвоенной шишки. Мне показалось, что я нащупала в хряще небольшую впадинку — там, где впивалась веревка. Я потрогала собственное горло для сравнения.