Выбрать главу

Поначалу совсем немного. Я прижалась к нему, пытаясь согреть своим теплом. Стянула ночную сорочку, чтобы наши тела максимально соприкасались. Помню резко очерченный изгиб его бедра и выступающие позвонки, усеянные свежими шрамами.

— На тебя было страшно смотреть: просто ходячий скелет…

Я повернулась к мужу лицом и притянула к себе, чтобы почувствовать тепло его тела и прогнать леденящие воспоминания. Он в самом деле был теплый. И живой. Даже очень живой.

— Помню, ты обхватила меня ногой, чтобы я не свалился с кровати. — Джейми медленно поглаживал мое бедро. Его волосы поблескивали в свете догорающего костра, хотя лицо оставалось в тени. Однако по голосу чувствовалось, что он улыбается.

— Кровать была ужасно узкой. — Я спала на монашеской койке, едва вмещавшей одного человека средних размеров. А Джейми, даже изрядно исхудавшему, требовалось куда больше места.

— Саксоночка, я хотел перевернуть тебя на спину, но побоялся, что мы оба завалимся на пол, и потом… не думаю, что смог бы удержаться сверху.

Тогда он дрожал от холода и слабости. Вероятно, его и сейчас пробирала дрожь — на этот раз вызванная страхом. Я взяла руку, лежавшую у меня на бедре, и поцеловала. Замерзшие пальцы крепко обхватили мою теплую ладонь.

— У тебя получилось, — прошептала я, перекатываясь на спину и увлекая его за собой.

— С грехом пополам, — пробормотал Джейми, высвобождаясь из килта, пледа, рубашки и нижней сорочки. Затем мы оба испустили долгий вздох наслаждения. — О боже, саксоночка…

Он сделал пару нерешительных движений и прошептал:

— Ты не представляешь, каково мне было. Я боялся, что больше никогда не смогу тобой обладать.

Но у него действительно получилось, хотя и с грехом пополам.

— И тогда я решил: пусть это будет последним, что я сделаю в своей жизни.

— Черт возьми, почти так и вышло, — прошептала я, схватив его за упругие ягодицы. — Я и правда на мгновение подумала, что ты умер, пока не почувствовала твои слабые движения.

— Думал, мне конец, — усмехнулся Джейми. — О, Клэр!..

Ненадолго прервавшись, он опустился и прижался лбом к моему лбу. Как в ту ночь, когда он касался меня, замерзший и полный отчаяния. Помню, как вдыхала в него жизнь, целуя мягкие, податливые губы, пахнущие элем и вареными яйцами — другую пищу его желудок принимать отказывался.

— Я хотел… — шептал он. — Хотел тебя. Мне нужно было тобой обладать. Правда, как только оказался внутри…

Джейми вздохнул полной грудью и продвинулся глубже.

— Думал, это меня прикончит на месте. Захотелось умереть. Пока я внутри тебя.

Его голос, хотя по-прежнему ласковый, стал вдруг далеким и отстраненным. Я поняла, что он сейчас не здесь, а в той холодной каменной келье. Вновь переживает минуты паники, страха и всепоглощающего желания.

— Я хотел излиться в тебя — пусть и в последний раз. Но когда это произошло, понял, что буду жить и останусь внутри тебя навеки. Потому что дал тебе ребенка.

С этими словами Джейми вновь вернулся в реальность — и в меня. Я крепко сжимала в объятиях большое сильное тело, которое беспомощно задрожало в момент разрядки. Теплые слезы навернулись мне на глаза и холодными ручейками стекли по вискам, затерявшись в волосах.

Через некоторое время он перекатился на бок, продолжая держать руку на моем животе.

— Ну как, у меня получилось? — спросил он с легкой улыбкой.

— Получилось, — ответила я, накрывая нас обоих пледом. А потом, довольная, лежала рядом с мужем в свете догорающего костра и бессмертных звезд.

2

День голубого вина

От безумной усталости Роджер спал как убитый, невзирая на неудобства: постелью четверым Маккензи служили два рваных одеяла, которые Эми Хиггинс торопливо вынула из сумки с одеждой для починки. Под одеялами лежала недельная порция нестираного белья Хиггинсов, а накрываться гостям пришлось собственной верхней одеждой. Спать было не холодно: с одного бока согревал жар от погасшего костра, с другого — тепло детских тел и объятия жены. Едва успев прочитать благодарственную молитву — предельно короткую, зато искреннюю, — Роджер провалился в сон, как в бездонный колодец.

У нас получилось. Спасибо.

Он проснулся в полной темноте; пахло горелой древесиной и содержимым ночного горшка. Сзади тянуло холодом, хотя он засыпал спиной к огню — должно быть, повернулся во сне. В нескольких футах от лица Роджер увидел слабое свечение догоравшего очага; на почерневших поленьях алыми венами пульсировали тлеющие угольки. Он протянул руку назад: Брианны рядом не оказалось. На дальнем конце одеяла возвышался небольшой холмик — должно быть, там спали Мэнди и Джем; остальные обитатели хижины еще не проснулись, их дыхание отчетливо слышалось в ночной тишине.