Присев на корточки, индеец сунул несколько небольших охапок хвороста в огонь, над которым сушилась рыба. Затем встал и оглянулся на веранду. В полумраке его лицо казалось почти бледным. Уильям опустил взгляд, кроша в пальцах кусочек оладьи, и почувствовал, что краснеет — будто его застали врасплох за чем-то предосудительным.
А вот глаза… возможно, формой они действительно напоминали папины. Он резко оборвал себя, не в силах даже мысленно произносить слово «папа» в одном контексте… с этим…
Стоило ему подумать о Синнамоне, он каждый раз словно ощущал удар под дых. Сын. Сын лорда Джона. Черт возьми, такое не могло случиться! Однако случилось.
Маноке никогда не лгал. И никому не позволял обвести себя вокруг пальца. Тем более ни за что не причинил бы вреда лорду Джону; Уильям в этом не сомневался. Если Маноке посчитал историю Синнамона правдивой — так оно и было. Вот только здесь точно какая-то ошибка.
Из-за Маноке — хотя Уильям был рад его присутствию — от романтичной идеи одинокого блуждания по плантации наедине с собственными мыслями пришлось отказаться. Ну а Джон Синнамон своим откровением и вовсе поставил крест на возможности обрести здесь душевный покой. Куда бы он ни пошел, ему не скрыться от реальности в лице огромного мускулистого индейца. И от неотвязной мысли: Вот настоящий сын папы. А не я.
Отсутствие кровной связи никогда не волновало ни Джона Грея, ни самого Уильяма. До сей поры.
Тем не менее даже если лорд Джон однажды вступил в связь с индейской женщиной — или, не приведи Господь, завел в Квебеке индейскую любовницу, — это его личное дело. Синнамон говорил, что его мать умерла, когда он был еще младенцем; лорд Джон посчитал бы делом чести взять на себя заботу о мальчике.
Как отреагирует папа, увидев… плод своих греховных похождений?
Нет, это уже слишком. Уильям встал и отошел прочь.
Сначала он хотел лишь справить нужду и немного побыть в одиночестве, чтобы привести мысли в порядок. Но те никак не хотели упорядочиваться, и Уилли продолжал шагать дальше, невзирая на приближение ночи.
Ему было плевать, куда идти. Повернувшись спиной к костру, он направился к полям за домом. В прежние времена на «Горе Джосайи» выращивали табак, засеяв им несколько акров земли.
К его удивлению, поля отнюдь не выглядели заброшенными. До сбора урожая было еще далеко, однако в воздухе уже стоял густой аромат свежих табачных листьев. Запах действовал успокаивающе, и Уильям медленно побрел по полю к чернеющему вдалеке силуэту сушильного амбара. Интересно, используется ли он сейчас?
Амбар использовался. Собственно говоря, это был не совсем амбар — скорее огромный сарай. В дальнем углу, на большом, хорошо проветриваемом пространстве развешивали побеги табака, чтобы оборвать с них листья. Сейчас через широкие промежутки в досках виднелись лишь несколько подвешенных к стропилам пучков, едва различимых в тусклом свете звезд. На краю полки лежала стопка сухих листочков: встревоженные его приходом, они шевельнулись и зашуршали, словно приветствуя гостя. Это показалось ему забавным, и он почтительно кивнул в темноту помещения.
Уилли наткнулся на что-то, и оно с гулким стуком отскочило в сторону. Пустая бочка! Продолжая двигаться на ощупь, он насчитал еще несколько, ожидающих своего часа. Большинство были старыми, парочка — новехонькими; они пахли свежей древесиной, добавляя дополнительный оттенок к запахам сарая.
Плантацию явно возделывали — причем не Маноке. Индеец любил иногда выкурить трубку-другую, но Уильям ни разу не видел, чтобы он принимал участие в выращивании табака или сборе урожая. От него даже не пахло! Хотя стоит лишь притронуться к зеленым табачным листьям, как руки покрываются черной липкой смолой, а от поля с созревшими растениями исходит такая вонь, что даже у взрослых мужчин начинает кружиться голова.
Когда он жил здесь с лордом Джоном — сердце снова резануло острой болью, однако Уильям старался ее не замечать, — отец нанимал работников на большой соседней плантации под названием «Куропатка», располагавшейся выше по реке. Им ничего не стоило взять на себя скромные посадки «Горы Джосайи» вдобавок к огромному урожаю «Куропатки». Возможно, прежние договоренности еще в силе?
От мысли, что плантация до сих пор работает, пусть и не в полную силу, на душе потеплело; увидев полуразрушенный дом, он решил было, что это место совсем заброшено.