– Так, с этим все понятно. Вы принесли фотографии? Я хочу посмотреть на вашу маму и остальных домашних.
– Да, конечно, – кивнула девушка и полезла в сумочку. – Вот, это фотографии различных лет. Здесь подборка снимков с маминых концертов, а это – домашние фото.
– Давайте начнем с маминых. Кстати, как ее зовут?
– Светлана. Светлана Травкина.
Евгения протянула пачку снимков. Мариша с Настей тут же переместились поближе к сыщику. Женя расположилась позади дивана и поясняла, кто есть кто. На первых снимках они увидели молодую женщину с ярко-рыжими волосами в очень коротком платье и с откровенным декольте. Вид у женщины был слегка вульгарный, однако взгляд выдавал серьезную и упорную натуру. На другом фото эта же женщина выглядела немного по-другому. Цвет волос изменился с рыжего на каштановый, а платье стало еще короче. Взгляд стал более жестким и строгим. Следующий снимок был групповым. Видимо, это и была труппа Жениной мамы. Три молодых человека с длинными осветленными волосами и две девушки.
– Вот это гитаристы и клавишник, – пояснила Женя, показывая на парней. – Это Олеся, – она ткнула пальцем в девушку слева, – она играла на барабанах. А это Ольга – ее костюмерша и по совместительству гример. Как раз Ольга и умерла от вируса, которым заболела вся мамина команда.
Мариша внимательно разглядывала девушку. Очень хорошенькая и совсем молодая. Большие карие глаза, русые волосы, заплетенные в длинную косу, и наивный детский взгляд. Она еще не знает, что жить ей осталось совсем немного.
– Вы на Олю смотрите? – поинтересовалась Женя. – Я встречалась с ней один раз, когда была маленькой. Они с мамой были очень похожи. Только Оля светленькая, а мама брюнетка. И Ольга на семь лет младше. Мама иногда выпускала ее вместо себя на концертах. Когда с голосом были проблемы. И никто не замечал подмены. Смешно, правда? А вот этот парень слева, Славик, видите? – она ткнула пальцем в фотографию. – Он Олин жених. Но они так и не поженились. Сначала командировки не позволяли – не было времени, потом привыкли жить без штампа в паспорте, а затем Ольга умерла. Славик очень переживал. Даже устроил моей маме скандал, будто она виновата, что они все заболели.
– Давно это было?
– Чуть больше года назад. Тогда мама очень напугалась. Но все же смогла преодолеть свой страх и даже поехала на гастроли. Правда, петь ей пришлось под фонограмму, и около года она смогла кое-как продержаться. Но новых песен, увы, записать уже не смогла. И мамин продюсер решил с ней попрощаться. Понимаете теперь, почему она находится в таком напряжении? Мало того, что с карьерой покончено, так еще и это письмо.
– Оно пришло по почте? – поинтересовался Эрик.
– Да.
– Странно…
– Что здесь странного?
– Сегодня почти никто не посылает письма обычной почтой. Стараются использовать электронную.
– Да, но ведь в этом случае адрес отправителя легко проследить…
– Вероятно, это и есть причина, по которой письмо было отправлено обычной почтой, – кивнул Эрик. – И все-таки это очень интересно!
Эрик продолжал листать снимки, и перед Маришей мелькали образы красивой успешной женщины.
– А вот мама настоящая, – вдруг сказала Евгения. – Такая, какая она есть на самом деле.
Мариша впилась взглядом в снимок. Красивая, даже очень красивая женщина, правда, ярко накрашенная, но сейчас все звезды стараются подчеркнуть свою красоту. У женщины были черные, как смоль волосы и такие же черные глаза.
– Значит, ваша мама брюнетка? – спросил Эрик.
– Да, это ее натуральный цвет. А вот моя бабушка, мамина мама. У нее до сих пор черные волосы, без седины. Говорят, в нашем роду были цыганки. Отсюда и такой красивый цвет, как вороново крыло. Я и сама похожа на маму. Кстати, бабушкина сестра очень похожа на нее. А вот ее дочери совершенно другие. Они какие-то серенькие и невзрачные. Женя показала на другую фотографию.
«И в самом деле, – подумала Мариша. – Они совсем несимпатичные».
– Выходит, у вас цыганские корни, – задумчиво протянул Эрик. – А гадать вы умеете?
– Немножко, – улыбнулась Женя. – А еще я могу ощущать эмоции, которые испытывают люди. Вот вы, например, сейчас испытываете любопытство. Девочки тоже. А вчера они готовы были меня съесть. Ведь так? – она широко улыбнулась.