Поговорить, к примеру. Сейчас всё было более чем очевидно, чтобы и дальше продолжать тупо игнорировать друг друга. Они же взрослые люди. Взрослые люди, которые вели себя, как два малолетних придурка.
Но Марина не успела подумать об этом как следует, потому что в голове тут же появились мысли о другом придурке. Перед глазами уже возникла светлая дверь и тёмно-синяя табличка на ней с белыми буквами «организаторская». Девушка тяжело вздохнула, пару секунд поколебавшись, но в конечном счёте дёрнула прохладную металлическую ручку немного резче обычного.
Один только презрительный тяжёлый взгляд серо-зелёных глаз тонко намекнул о том, что их хозяин хотел просто беззаботно посидеть, сложив ноги на стол, и поржать со своими друзьями. И он даже предположить не мог, что сейчас к нему заявится бывшая подружка и поделится фантастической новостью. Девушке сделалось не по себе, и она пожалела о том, что уже успела закрыть за собой створку и отойти от неё на пару шагов. Так она могла хотя бы быстро ретироваться, а сейчас что?
За рёбрами задрожал маленький комочек беспокойства. Марина всё старалась унять его, но быстро осознав, что вообще избавиться от неприятного ощущения не удастся, решила просто игнорировать его.
В конце концов можно надеяться, что здесь не разыграется настоящая трагедия сейчас, а просто произойдёт обычная передача информации между работающими вместе людьми.
Которые презирали друг друга. Но всё же.
Парни что-то активно обсуждали, сопровождая беседу хохотом и нецензурной бранью, но сейчас замолчали, и повисла тишина. Четыре взгляда вцепились в девушку, и ей стало ещё более некомфортно, чем было до этого. Под натиском презрения, потрясения и, как бы это отвратительно ни звучало, заинтересованности, исходящей от друзей Гордеева.
Артур прищурил глаза, складывая на груди руки, не потрудившись снять со стола ноги и предоставив девушке возможность любоваться подошвами и носками своих туфель.
– Что ты тут забыла?
И один только этот тон давал все основания прямо сейчас подойти к нему, взять за шкирку и вышвырнуть в окно. Или хотя бы послать на все четыре, развернуться и уйти. И чёрт с ним!
Более реальной Марина посчитала вторую мысль, однако осталась стоять на месте. Идентично прищурила глаза и вздёрнула подбородок.
– Репетиция будет на урок раньше. Алёна Дмитриевна уехала и попросила меня сказать тебе об этом, поэтому прими к сведению, обработай и появись на репетиции.
Собственный голос Марине понравился. Она с удовольствием отметила про себя, что он был именно таким, какой заслуживал Гордеев.
Она будто разговаривала с ничтожеством.
Видимо, Артур тоже уловил это. В глазах сверкнуло недовольство, и он нахмурился.
– Эй, Гейден, – голос, тронутый отчётливой иронией, вынудил оторваться от Гордеева и найти глазами его обладателя, коим оказался Кирилл Юдин – рослый парень с зализанными тёмными волосами и проступившими неаккуратными усами, – что ты делаешь сегодня вечером?
Девушка скривила губы, изогнув тонкую бровь:
– Это тебя точно никак не касается.
– Не хочешь сходить куда-нибудь? – полностью игнорируя её заявление, спросил Юдин, растягивая рот в неприятной плутовской улыбке.
Марина раздражённо выдохнула, сложила руки на груди и кивнула в сторону отмалчивающегося Гордеева, сжимая губы.
– С ним сходишь.
Юдин нахмурился, отворачиваясь и красноречиво закатывая глаза. Марину настолько коробила сложившаяся в организаторской ситуация, что она уже точно была готова развернуться и уйти отсюда. Если бы не кое-что, что буквально пригвоздило её к полу – быстрые движения, которые она уловила боковым зрением.
Артур снял ноги со стола, поднялся и вышел из-за него. Резко, стремительно, почти проворно. Так, что Марина не успела даже отреагировать. Только повернула голову, приготовившись встречать его брезгливый взгляд своим. И в нём дружелюбия было ни на толику больше.
– Ишь, как заговорила, – он поднял подбородок и засунул руки в передние карманы брюк. Ткань натянулась, очерчивая его костяшки. – Что ж ты не всегда такая смелая?
Проигнорировать его ничего не стоило, но тон, которым Гордеев говорил с ней, вынудил вскинуть подбородок в попытке сопротивления ещё выше и скривить в ухмылке губы. Так, будто это выражение лица стало бы ей защитной стеной, за которой она была в полнейшей безопасности.
Что-то глубоко внутри, какие-то остатки разума понимали, что это ничуть не поможет, и вопили об этом девушке в голос, но она не слышала, охваченная собственной гордостью.
– Не говори мне это так, будто к тебе эта фраза совсем не относится.