Марина кивнула, и уголки губ мгновенно поползли вверх. Хорошее настроение организатора заряжало и её саму. Девушка поднялась по ступеням на сцену и юркнула за кулисы, оставляя на небольшом столике микрофоны, пригодившиеся на концерте. Они опустились на столешницу с негромким стуком.
Эмоции захлёстывали Марину с головой. До сих пор колени не отпускала лёгкая дрожь, а за рёбрами билась и трепетала птица собственного восторга. Девушка знала: всё прошло прекрасно. Преподаватели остались довольными и благодарными, на что они, в принципе, и рассчитывали, планируя мероприятие такого масштаба. Даже то, что Гордеев успел её капитально выбесить пару десятков раз, ничуть не омрачало этот маленький триумф.
Ну, разве что напрягали красные отметины на плечах, которые ещё некоторое время после её похода в организаторскую неприятно ныли и пульсировали. Гейден чувствовала, как вспыхивали её щёки каждый раз, когда она выходила на сцену, потому что знала: их успели заметить все присутствующие в зале.
А это было некстати.
Как назло, тональный крем, найденный в последнюю минуту, не смог их скрыть полностью, поэтому пришлось густо краснеть от собственных мыслей, постоянно напоминающих, что зрители не слепые и прекрасно видят, в каком состоянии находятся её руки.
Ей было стыдно так, словно это она собственноручно постаралась над ними. А Гордеева, кажется, совсем ничего не смущало – его с головой выдавал насмешливый взгляд, каждый раз останавливающийся на своём «творении» и оценивающе разглядывающий его.
Нашёл, чем гордиться.
Придурок.
Злило лишь то, что синяки придётся скрывать, пока они не пропадут вовсе, поэтому от блуз с коротким рукавом на некоторое время следовало отказаться. Только за это хотелось придушить этого гадкого, несносного…
– Прекрасно отработали! – вернула Марину в реальность очередная похвала Алёны, стоило только ей выйти из-за кулис.
Девушка снова почувствовала, как щёки наливает румянец, только теперь вовсе не от стыда. Ноги понесли по низким ступеням вниз, к первому ряду, на одно из кресел которого перекочевала после концерта её сумка.
– Да без проблем, Алёна Дмитриевна, – самодовольный голос резанул по ушам, прежде чем Марина успела что-то ответить организатору, и девушка поморщилась, находя взглядом Гордеева. – Обращайтесь, всегда рады!
Оставалось только удивляться, как он ещё не подавился своим самомнением. Оттягивал рукава рубашки, поправляя манжеты, а потом руки потянулись к бабочке, обхватившей шею.
Может, он удушит наконец сам себя? Было бы неплохо.
Гейден закатила глаза, отворачиваясь, застёгивая молнию на сумке. За спиной послышался стук каблуков о ковровое покрытие, которым был обит пол, а следом – до чёртиков радостный голос Алёны:
– Ну, до свидания! – и дверь за ней аккуратно прикрылась, оставляя Марину наедине с Артуром.
Ситуация показалась неловкой и коробящей одновременно, и движения девушки стали немного дёргаными: ей не терпелось вслед за женщиной покинуть актовый зал. Воздух накалился до предела. Гейден отчётливо ощущала спиной пристальный взгляд парня. И не успела она накинуть сумку на локоть, как лопатки встретили очередную реплику.
– Отвратительно отработала.
Едкий, насмешливый. Ядовитый. До мозга костей раздражающий.
Голос.
Верхняя губа дрогнула от негодования, и Гейден неспешно обернулась к Гордееву. Тот стоял у самой сцены, облокотившись о неё бедром.
– Заткнись, Гордеев.
– Заткнись, Гордеев, – передразнил он, кривя губы.
Повторять одну ошибку дважды Марина была не намерена, поэтому отвернулась от молодого человека, откинув рукой от лица несколько локонов, и направилась прямиком к выходу. Не преминув остановиться у двери и одарить Гордеева самым высокомерным взглядом, на какой только была способна.
Выйти.
А потом подскочить на месте от неожиданно громко захлопнувшейся за спиной створки.
Телефон, который держала в руках, едва не выпал из дрогнувших пальцев, однако Марина вовремя опомнилась, отругав себя за излишнюю робость.
Ноги гудели, и она мечтала только о том, как доковыляет до гардероба, сбросит несчастные туфли и забудет о них на ближайшие несколько недель, как минимум. Мысль уже успела разлиться по вымотанному за этот длиннющий день сознанию тёплым успокоением, и девушка улыбнулась, цепляясь за эту ниточку, как за спасательный круг.