– Ты что здесь делаешь?!
Истерика. Это была самая настоящая истерика, и он мог поклясться, что её трясло так, словно она увидела привидение. Так, словно всё было в рамках адекватного, и это совсем не она зашла в мужскую уборную и стояла тут в одном нижнем белье.
Он даже на мгновение растерялся.
– Я?!
– Естественно ты! – она была удивлена не меньше, это однозначно. И это удивляло его ещё сильнее. Вслед за уже не такими громкими, но не менее эмоциональными словами тут же последовал вопрос, заданный сорвавшимся голосом. – Ты дурак?
Он дурак?
Да ну, серьёзно, что ли?
Егор всерьёз забеспокоился: может, это с ним что-то не так? Потому что он ни хрена не понимал, что происходит. Нахмурился, скривив губы. Пропиливая девушку, что всё жала мокрую вещицу к груди, недоумённым взглядом.
В конце концов ненормальным человеком среди них двоих был далеко не он, но почему-то дураком называли именно его.
– Это ты дура! – она нахмурилась в ответ, сжав губы, но он продолжил, кивнув на входную дверь и приподнимая подбородок. – Что ты забыла в мужском туалете в таком виде?
Егор на секунду подумал о том, как несказанно им повезло. Никто из парней до сих пор не зашёл сюда, ведь тогда бы ситуация набрала ещё более нехилые обороты. Но мысль была мгновенно выброшена куда-то на задворки сознания, когда Гейден оживлённо парировала:
– Это женский туалет вообще-то! – она отняла одну ладонь от блузы и тоже указала на входную дверь. Тонкая рука немного дрожала. Но подбородок вздёрнула. Ишь, какая.
Егор фыркнул, вытаскивая руки из карманов и складывая их на груди. Наклонил голову вбок и усмехнулся, подпирая дверной косяк плечом.
– Вообще-то нет, дорогая.
– В смысле, нет? – она как-то поутихла за одно мгновение и, кажется, немного сжалась, возвращая руку к блузке, нервно комкая в пальцах ткань. А в голосе не слышалось той уверенности, что была ещё пять секунд назад.
Да и, кажется, девушка уже не так сильно беспокоилась о своём внешнем виде, потому что отвлеклась и напрочь забыла о том, что так старательно прикрывалась своей рубашкой. Немного отстранила от себя влажную вещицу, опустив руку. Егору опять открылся вид на аккуратные округлые формы. Бежевый бюстгальтер, тонкие бретели на расправленных плечах, плавные линии груди. И две горошины, так чётко прорисовывающиеся сквозь ткань.
Снова вспыхнувшее напряжение в паху.
Егор качнулся с ноги на ногу, отстраняясь от косяка. Отводя взгляд от её груди, поднимаясь к всё ещё распахнутым глазам. Ни в коем случае не ниже.
Потому что ещё немного – и он уже не сможет терпеть свой стояк. Ещё хотя бы две минуты в одной комнате с ней, полуголой, – и пиши пропало.
Тогда ситуация потечёт только лишь в одном недвусмысленном направлении.
– В прямом, – кивнул Егор. Голос получился с хрипотцой, но выражение лица вмиг сделалось серьёзным. – Возьми да пройди по коридору чуть дальше на пять метров – и только тогда попадёшь в женскую туалетную комнату, Гейден. Только, это… – он отстранил от груди руку с вытянутым указательным пальцем и обвёл им верхнюю часть тела девушки. – Оденься сначала, если пойдёшь проверять.
Марина опять нахмурилась и инстинктивно прижала к груди блузку, снова закрывая Егору весь обзор, заставляя его ухмыльнуться. Тут же резко начала пунцоветь, и Егор отметил, что это было приятно лицезреть. Закусила нижнюю губу; боевой огонёк во взгляде потух, и девушка опустила веки. Глубоко вздохнула. Вероятно, ругая себя за опрометчивость и невнимательность.
И действительно. Как можно было перепутать туалеты?
– Отвернись, – послышался вдруг приглушённый недовольный голосок, и она снова подняла на Рембеза взгляд. А вместе со взглядом и подбородок.
Надо же. Гордость рвётся даже в такой неловкой ситуации.
Но не ухмыльнуться в ответ он просто не смог.
– А смысл? Я ж и так всё видел уже.
– Отвернись, я сказала, – прошипела Марина.
Егор поднял руки в примирительном жесте и медленно повернулся к девушке спиной. Пальцы нащупали в переднем кармане брюк телефон и вытащили его, поднимая до уровня глаз. Экран более-менее чётко отразил картинку за спиной юноши, и ухмылка ещё сильнее растянула его губы.
Гейден тоже повернулась, однако не на сто восемьдесят, а только на девяносто градусов, расправила блузку и накинула её на себя, принявшись торопливыми и лихорадочными движениями застёгивать пуговицы. Тонкие пальцы дрожали и не слушались.
– Могу повернуться? – с показной невозмутимостью спросил Егор, как только последняя пуговка оказалась в своей петельке.