Но этого было не нужно.
Конечно, она не ослышалась. Не могла ослышаться, чёрт возьми, его голос она знала слишком хорошо, чтобы спутать с чьим-либо.
За дверью стоял Егор и… ссорился с кем-то. Марина даже уже начала понимать, с кем, но за мысль уцепиться не получилось – голову словно заполнил густой липкий туман, и размышления прорывались сквозь него тяжко и невыносимо медленно. Не складывались, не сплетались, не составлялись. Просто были – каждое отдельно.
Какого чёрта вообще?
Девушка кинулась к двери вслед за Оксаной Андреевной, которая уже тянулась к металлической ручке, мимо Дианы и Паши. Последний, вроде как, окликнул Марину по имени, но она не отреагировала. Любой звук доносился словно сквозь толщу воды – всё внимание приковала белая дверь, за которой сейчас однозначно что-то происходило.
Прошла пара до невозможности долгих мгновений.
Преподаватель толкнула створку и шагнула в полумрак слабо освещённого коридора. До Гейден донеслось какое-то сдавленное, глухое кряхтение и тяжёлое дыхание. Рык, почти звериный, от которого сердце зашлось ещё сильнее. Женщина громко ахнула, замерев на месте, однако этот ступор продлился всего секунду.
– Мальчики! А ну-ка прекратите немедленно! Что происходит? – истерические нотки, плохо скрываемые в сердитом голосе, подскочившем на несколько октав вверх.
Марина вынырнула из-за её плеча, нервно кусая губу, и тут же снова ощутила это неприятное чувство в животе, когда будто летишь камнем вниз с жуткой высоты.
Прямо на кафеле, испачканном редкими каплями крови, Егор старался хотя бы зацепить сжатым кулаком лицо Гордеева, уже местами побитое и опухшее. Последний ловко уворачивался, скалился и отпихивал от себя Рембеза вытянутыми руками, цепляясь пальцами за ткань рубашки и пиджака, сминая её и успевая выкрикивать гадости прямо тому в лицо.
Чем злил только сильнее.
Марина громко всхлипнула, прижав ладонь к губам, чувствуя, как подгибаются колени и с губ срывается тихое, едва колыхнувшее воздух имя.
Его имя.
– Егор…
Где-то за спиной послышался, словно сквозь толстую стену, скрежет стульев, со скрипом проехавшихся ножками по полу, и частые быстрые шаги, а через мгновение Марина почувствовала, как вокруг запястья сомкнулись тонкие пальцы, поднялись к предплечью, сжав, поддерживая, и Гейден краем сознания узнала в маленькой опоре Лисовскую.
Взгляд зацепился за сдвинутый галстук, обозлённый оскал и небольшое красное пятнышко в уголке рта, густая жидкость из которого разрезала подбородок и размазалась кровавыми пятнами под линией челюсти.
Марина чувствовала, как трясутся собственные поджилки, и сжимала пальцы в кулаки, сдерживая бьющийся в горле страх. Она совершенно не знала, что произошло, и от этого становилось ещё беспокойнее.
Кто-то пробежал с обеих сторон от неё, зацепив плечами, и Марина пошатнулась, словно тряпичная кукла, легко поддавшись инерции. Пальцы Дианы крепче сжали её руку, не давая завалиться набок, и где-то очень глубоко на задворках сознания мелькнула мысль, что шатенка впилась в предплечье слишком сильно, но тут же исчезла, как только взгляд упёрся в двух ребят, уже подоспевших к Рембезу и Гордееву, чтобы разнять их. Кирилл Шалабанов ловко подхватил Егора под мышки и рванул вверх, стаскивая с Артура, который всё продолжал отбрыкиваться не только руками, но теперь ещё и освободившимися ногами. К последнему тут же подоспели Дима Москвин и Гарипов Миша, поднимая на ноги и удерживая за грудь, плечи и руки.
Марина снова ощутила, как её почти невесомо задели, а следом большая ладонь опустилась на её плечо, придерживая от вновь возникшей опасности свалиться куда-нибудь в сторону. Тотчас узнала в подошедшем Киричука, потрясённый взгляд которого бегал с одного юноши на другого. Паша хмурил брови, отчего меж ними пролегала глубокая толстая складка.
– Твою мать, – глухо выругавшись, он сделал шаг вперёд.
И тяжесть его ладони тут же исчезла. Марина вздохнула, наблюдая за тем, как Паша подходит к Егору, касается плеча, спрашивает что-то. Наверное, в порядке ли он, или что-то подобное. Егор не смотрит на него, испепеляя бывшего друга пристальным, немигающим взглядом, и кивает едва заметно.
А взгляд такой дикий. Тяжёлый, густой. Полный больного презрения до самых краёв. Им захлебнуться можно, даже находясь на расстоянии в несколько метров.
Тем не менее в отличие от не прекращающего рваться в бой Гордеева Егор успокоился достаточно быстро.
Почти не поворачивая головы, Марина посмотрела на Диану, вцепившуюся в её предплечье наманикюринными пальчиками, кажется, даже не замечая, что с каждой секундой сжимала его всё сильнее и сильнее. Тёмно-синие глаза стремительно бегали, охватывая всё, что происходило сейчас в широком коридоре.