Как они оба хотят.
Стон срывается с её губ, он ловит его языком, отводит её подбородок в сторону одним движением пальцев, вынуждая рвано хватать воздух звенящей от напряжения комнаты. Скользит по линии челюсти и кусает мочку уха, отчего Гейден дёргается в его руках, выпускает ткань футболки из онемевших пальцев и оглаживает линии мышц на напряжённых плечах.
Наконец возвращается к её рту, мягко кусает нижнюю губу, всасывает в себя, и целует в самый уголок рта, и шепчет. И шёпот этот кажется таким громким, пронзительнее любого крика, и разрывается в голове ярким салютом, оглушительно и отчаянно.
– Я люблю тебя… Пожалуйста, никогда не уходи. Всегда будь рядом, слышишь? Рядом со мной.
Нормально ли в таких ситуациях забывать, как дышать?
Марина не знала. Но она явно не могла сделать ни одного глотка воздуха, замерев в его руках. Мгновение показалось бесконечным. Он смотрел на неё, находясь в нескольких сантиметрах, положив руки на её лицо, оглаживая нежную кожу большими пальцами. Дышал приоткрытым ртом, и Гейден ощущала каждый его выдох, пока ладони скользили к его согнутым в локте рукам, останавливаясь на предплечьях, чувствуя контакт кожи к коже, отвечая мягкими ласками, поглаживая запястья.
Марина не смогла разобрать безобразно-счастливые мысли, что роем клубились в голове. Что-то о том, как он был великолепен сейчас. И как сильно она любит его тоже.
Яркой вспышкой мелькнула мысль: а знал ли он, насколько отчётливо сейчас его глаза передают каждую его эмоцию? Горящую, сильную, разрывающую. Звенящую. Наверное, да, потому что Гейден не сомневалась: её глаза сейчас кричали ему то же самое.
Перед глазами мелькнуло небольшое красное пятнышко на шее под его ухом, оставленное ею же, прежде чем его губы снова накрыли её рот. Только теперь в десятки раз нежнее.
Марина услышала тихий стук в дверь и тяжело поднялась с дивана, откладывая телефон, где листала ленту инстаграма. Завела скользнувшую к лицу прядь волос за ухо, окунаясь в полумрак коридора, и протянула руку к ручке входной двери, второй проворачивая ключ в замочной скважине. Раздался щелчок замка, и дверь открылась. А за ней – взгляд Лисовской, как всегда немного озорной.
– Ну, наконец-то, – усмехнулась Марина, отходя в сторону и пропуская подругу в квартиру. Пальцы автоматически нащупали выключатель; комнату тут же наполнили ярким светом встроенные в невысокий натяжной потолок светодиодные лампы.
– Не смотри так на меня, я не виновата, – Диана закрыла за собой дверь, потянулась к Гейден и легко чмокнула её в щёку, попутно распутывая мягкий клетчатый шарф с шеи.
Марина тут же ощутила сквозняк, холодным дыханием коснувшийся нагих ног. И мурашки, проскочившие недружным табуном по коже бёдер вверх, рассеиваясь на пояснице. Поёжилась, складывая руки на груди.
– А кто виноват?
– Чёртов снегопад, – отозвалась Диана, вручая Марине тёмно-синий пуховик, который тут же оказался на вешалке в шифоньере. – Ты смотрела в окно? Ужас, что творится.
Марине довелось один разок выглянуть на улицу, и она с полной уверенностью могла сказать, что Лисовская ничуть не преувеличивала. Мало того, что снег сегодня валил с затянутого серыми облаками неба в каких-то ненормальных количествах, так ещё и поднявшийся ни с того ни с сего ветер заносил все дороги и тропинки, лепя слипшиеся снежные хлопья прямо в лицо укутанным прохожим.
В такую погоду хотелось сидеть дома, завернувшись рулетиком в тёплый плед, попивая какой-нибудь горячий напиток, и мысленно благодарить род людской за то, что когда-то какому-то умному человеку в голову пришло, что отопление – вещь хорошая и нужная.
Просто прекрасная.
Этим девушки, собственно, и собирались заняться.
Гейден с улыбкой на губах наблюдала за подругой, которая как раз была занята попыткой, стоя на одной ноге, развязать шнурки на ботинке второй, приподнятой и согнутой в колене. Получалось не очень удачно, поза была не самой безопасной, и девушка рисковала вот-вот навернуться, поэтому Гейден в один шаг оказалась рядом с ней и в целях поддержки взялась пальцами за худое предплечье.
Та приглушённо пискнула: «Спасибо» – и сбросила злосчастную обувь с приподнятой ноги, приступив ко второму ботинку, на который потребовалось меньше времени. Затем выпрямилась, поправляя спутанные ветром волосы. На них медленно таяли снежинки.
– Будешь чай? – спросила Марина, когда шатенка повернулась к ней.