– Расскажешь? – спросил молодой человек, возвращаясь глазами к Марине, которая, кажется, разглядывала его, пока он не видел.
Девушка тут же моргнула и подняла брови. Видимо, он отвлёк её от каких-то размышлений, потому что голубые глаза были тронуты лёгкой поволокой. Однако Марина оправилась в мгновение ока, вспомнив, наверное, о чём до этого у них шёл разговор.
– Завтра ты всё услышишь, вместе со всеми, – она хитро улыбнулась, поднося бокал к губам и делая небольшой глоток своего напитка.
– А что, разве у меня нет никаких привилегий? – Егор подался вперёд и подпёр ладонью щёку, наблюдая, как шире растягиваются губы на её лице. Тёплый свет падал на щёки и нос, и длинные ресницы, которые она опустила на несколько мгновений, бросали тени на нежную покрасневшую кожу.
– Ты, кажется, уже слишком привык к ним.
– Может быть и так. И отвыкать не хочу, – заявил он, подняв брови и улыбнувшись.
Марина рассмеялась. Смартфон, лежавший на столе дисплеем вверх, активно завибрировал и сверкнул. Пальцы потянулись к самсунгу и слегка приподняли, поворачивая экраном к лицу. Взгляд наткнулся на определитель.
И рука дрогнула – только лишь от неожиданности.
Тонкие руки в его волосах, на лице, шее, по груди вниз, к животу. Требовательные пальцы и влажные поцелуи, хозяйка которых хотела. Безумно хотела его, он чувствовал. И что самое забавное – он также чувствовал, как сильно и дико ощутимо не хочет её в ответ.
Головная боль – его, её. Такая разная головная боль. Одна – от горького несчастья, разбитого сердца, вечного недосыпа и стрессов, другая – от ощущения, что его никак не могут отпустить. Оставить в покое. Он хотел уйти – и ему бестолково не дают это сделать.
И чёрт знает, какая головная боль сильнее.
Он сжал зубы, гоня прочь вспыхнувшее далёкое воспоминание – блёклое, сухое, не вызвавшее в нём ничего, кроме непонимания вперемешку с взорвавшим былое расслабление раздражением. Палец потянулся к кнопке блокировки, и экран потух, оставляя звонок без ответа.
Он не думал о ней целую вечность – даже не мог вспомнить, когда был последний раз. Не мог вообразить, почему вообще когда-то думал о ней, пускал эти мысли к себе в голову. Осознавая, что всё это, когда-то казавшееся таким масштабным и всеобъемлющим, на самом деле было лишь детским лепетом, голимой чушью, такой фальшью, ненастоящей, сухой. И становилось смешно от того, что когда-то он считал это чем-то, что отдалённо могло напоминать любовь.
Как он мог размышлять о любви, если впервые познал её далеко после тех событий? И те чувства, что жили в нём когда-то, не были даже на толику так сильны, как те, что он испытывал сейчас. Совершенно к другой девушке.
Более того, именно эта другая девушка научила егочувствовать, показала, как по-настоящему хорошо может быть рядом с человеком, как сильно можно дорожить им, оберегать и бояться потерять.
И, кажется, эта самая девушка сейчас прожигала его обеспокоенным взглядом. Егор поднял глаза, отмечая, насколько распахнуты они у неё, мимоходом опуская телефон обратно на стол.
– Что-то случилось? – это был шёпот, она словно замерла, боясь пошевелиться, лишь наблюдала за реакцией на его лице, и тревожно кусала нижнюю губу.
Егор улыбнулся, чувствуя, как тепло стало в груди. Протянул руку, коснувшись пальцами её запястья, пробираясь под рукав объёмного свитера и оглаживая тёплую, почти горячую кожу. Она накрыла его ладонь своей, которую отстранила от бокала. Однако взгляд был таким же распахнутым и практически испуганным, и эти эмоции на красивом любимом лице едва не заставили Егора рассмеяться от умиления – она волновалась за него в точности, как и он, порой, за неё.
– Не переживай. Ничего важного. И прекрати кусать губу.
Она молча подчинилась, но слегка сощурилась.
– Ты уверен?
– Абсолютно, – голос был ровным и твёрдым, достаточно убедительным, потому что плечи девушки поднялись и тут же опустились: она вздохнула практически с облегчением. И улыбнулась.
Она верила ему. И большего было не нужно.
Поэтому Егор подумал, что хочет рассказать ей – просто чтобы она знала и чтобы прекратила волноваться. Чтобы поняла раз и навсегда – это больше не значит и никогда не будет значить для него что-либо.
Даже если звонок повторится.
– Это был человек из прошлого, – шепнули его губы, и он вновь заметил, как напряглась Марина. Сжалась, подобралась, а глаза снова распахнулись, сделавшись удивлёнными и – на секунду – обеспокоенными. И, кажется, она не дышала. Но теперь это больше не было волнением за него. Егор усмехнулся. – Что ты так распереживалась? Я же сказал. Ничего важного.