Но нет. Ежу понятно, что её жест был лишним. Неужели она сама не понимает?
– Да нет, – голос хоть и тихий, но слёз не слышно. Только если она не заставила себя покорно глотать их. – Просто хотела узнать, всё ли у тебя хорошо.
– У меня всё прекрасно, спасибо. Если это всё, то всего хорошего. И не звони мне, Настя, это лишнее.
Отстранил смартфон от уха, сжимая челюсти. И прежде чем палец провёл по экрану, чтобы сбросить звонок, чуткий слух уловил – или ему послышалось? – тонкий всхлип, показавшийся слишком громким в звеневшей тишине его тёмной комнаты. Заблокировал телефон, одним движением кисти кинул его на подушку, что была справа от него, рядом с ноутбуком, и замер.
Было так тихо, что он слышал гул циркулирующей крови в ушах.
Блёклый свет с улицы сглаживал предметы мебели в полумраке спальни, превращая их в тёмные сгустки, которые со временем расплывались в темноте, становясь с ней одним целым. Одной чёрной массой, что, кажется, заползала и в него, Егора, тоже. Через рот, его вдохи-выдохи, впитываясь сквозь кожу. Он практически ощущал её внутри себя, множившуюся, распространившуюся, въедающуюся в самую суть, в нутро.
И непонимание, голое, доводящее почти до белого каления.
Егор просто бесился от того, что не мог понять, что ей было нужно. И мысль, что эти чёртовы звонки могут повлиять на него и на Марину. Точнее, на то, что между ним и Мариной.
Сознание услужливо подкинуло воспоминание её голубых глаз и волнения в них. Удивления, сомнений – таких лишних, им было не место в отношениях между ними. Не тогда, когда, наконец, всё стало хорошо. Когда Егор смог дотянуться до неё, взять за руку, крепко и надёжно. Когда понимал всем своим существом, что не готов, не хочет её отпускать. Отныне – и навсегда.
Не хочет.
Опёрся локтями о разведённые колени, зарылся лицом в ладони, вздыхая, прокручивая в голове снова и снова, чёрт возьми, их разговор в кофейне.
«– Прости, я просто… разозлилась.
– На меня?
– Нет. На неё».
Вот же ж блин.
Знала бы ты, Марина, как я тоже злюсь на неё.
Бешенство ощущалось кипением в кончиках пальцев, которые теперь прошлись сквозь волосы, заводя чёлку назад, к макушке, проводя ладонями до затылка, сцепляясь между собой на шее. Пряди легли обратно, вероятно, немного взъерошенные и не такие идеальные, какие были до этого.
Кожа тоже казалась горячей у позвонков. Словно бы злость подогревала его изнутри, рвалась, кипела, взрывалась, и весь этот концентрат, зенит, весь этот апогей множился в нём ещё на несколько десятков раз, и непонятно было, как от него ещё пар не шёл.
Только через некоторое время Егор ощутил, что сердце ускорило свой темп и теперь колотилось о его грудную клетку, как ненормальное. Он не понимал этого волнения. Откуда оно пришло? И почему?
Хер его знает.
Просто он чувствовал, что это всё – не к добру. Прошло полгода, в конце концов. Полгода тишины, и он уже настолько оторвался от своей жизни в том городе. В том городе, что был до этого. Словно он сделал шаг из одной двери в другую, и та, предыдущая дверь, за его спиной, закрылась, а он и рад был. Он и так бы не вернулся туда.
Он поддерживал связь с друзьями и знакомыми, но это ничуть не коробило, не взрывало в нём тот ком эмоций, ностальгии и воспоминаний, какие могли бы быть. Всего этого не было, оно просто осталось позади. В его прошлом, куда ему уже никогда не вернуться. Он уже прошёл тот этап, прожил этот период жизни, и всё, что было в нём, в нём и осталось.
Зачем было тащить за собой?
Зачем она тащила?
Зубы почти заскрипели друг о друга от натуги. Просто к чёрту! Егор ясно дал понять, что его не стоит беспокоить, поэтому зачем сейчас было думать об этом? Случилось – и случилось. И тут же закончилось. В конце концов, ничего из ряда вон не произошло.
И он надеялся, что не произойдёт.
Из потока мыслей его выдернул звук уведомления: телефон опять сверкнул, на секунду освещая комнату, превращая предметы в ней из того самого целостного тёмного сгустка обратно в вещи, имеющие свои форму и размер. Глаза молнией метнулись к смартфону, и Егор уже наклонился вперёд, опираясь предплечьем о диванные подушки. Рука потянулась к телефону, переворачивая его дисплеем вверх, и экран высветил сообщение.
Губы тут же невольно растянула улыбка.
«Ты занят? Не хочешь увидеться?»
Часы показали всего шесть часов вечера, а Марина уже успела соскучиться по нему? Какая прелесть.