Привычно, дежурно. Как так и надо.
Правильно расплывается.
Рядом с ним можно было не переживать насчёт этого. Теперь она была за его спиной. За защитой, под пристальным присмотром чувственно-красивого взгляда цвета расплавленного шоколада. Он не даст её в обиду. Он поможет ей, поддержит.
Рядом с ним она, наконец, могла побыть слабой. Самую чуточку. Позволить себе эту роскошь, но, боже, что ещё нужно было для счастья, кроме мужчины, рядом с которым нестрашно проявлять свои слабости и не строить из себя ту, которая может всё. И справится со всем.
Потому что она не могла. Не справилась бы. Она бы пыталась, да, пробовала, делала вид, врала всем, всем вокруг и себе в первую очередь. Но теперь все возникшие трудности ложились не только на её плечи. Теперь это были их общие плечи. Проблемы, которые они решали вместе. Помогая друг другу, поддерживая, разбираясь.
Они теперь могли действительно всё. Идя рука об руку.
А что ещё нужно?
Егор мягко наклонился к ней, и она прикрыла глаза, потянувшись к нему, чувствуя, как губ касаются его, прохладные, нежные донельзя, до невозможности, до бьющейся под кожей искренности всего момента. Мягко целует её нижнюю губу, посасывая, а потом также аккуратно обхватывает верхнюю, и у Марины в очередной раз едва не подгибаются колени.
Поцелуй получился быстрым, но насквозь пропитанным чувственностью такой огромной силы, что она почти сносила с ног.
Егор улыбнулся, тепло и умиротворённо, и шепнул прямо ей в губы:
– Увидимся.
А она кивнула, чувствуя, как он аккуратно высвобождает руку из её пальцев. Отстранился, придав корпусу ровное положение, поправил сумку на плече. Развернулся, подмигнув напоследок, и в два шага оказался рядом с Пашей, который уже ждал его. Хлопнул товарища по плечу, и они, махнув рукой, направились дальше по коридору в сторону гардеробной, а девушки завернули в дверь, что вела прямиком к актовому и диско-залу.
Второй был в разы меньше первого и находился чуть дальше по коридору на пол-уровня ниже всего этажа. Относительно небольшая комната со сценой у самой дальней стены, жёлтыми мягкими диванчиками с коричневыми подлокотниками по периметру, большими окнами, которые нещадно сквозили, и диско-шаром над предполагаемым танцполом. Все или, по крайней мере, большинство праздников для средней и старшей школ устраивали именно здесь.
Девушки прошли мимо двери в актовый зал и скользнули по маленькой лестнице вниз. Голоса и смех слышались ещё задолго до того, как они вошли. Преодолели стеклянные двойные двери с одной открытой створкой, разом окунаясь в атмосферу, сложившуюся в затопленной ярким серым дневным светом комнатке. Привлекая внимание всех собравшихся, коих было человек пятнадцать. Алёна Дмитриевна с Гордеевым и его одноклассницей стояли прямо по центру помещения над диско-шаром, держа в руках местами помятые листы со сценарием с заломом ровно посередине, словно бы их частенько сгибали пополам. Несколько человек находились рядом со звукооператором у пульта управления в самом дальнем углу сцены, а остальные, переговариваясь, расположились на диванчиках.
Марина с Дианой поймали на себе взгляды сразу всех присутствующих. Кто-то оживлённо перекинул на них взгляд, кто-то – с небольшой ленцой. Алёна Дмитриевна так вообще просияла, мгновенно позабыв о том, что ещё пять секунд назад объясняла что-то ведущим.
– Марина, Диана! Привет, девчонки!
– Здравствуйте, – разом ответили девушки, подходя к ближайшему свободному диванчику и оставляя на нём сумки, попутно здороваясь с ребятами.
– Алёна Дмитриевна, вы же не против, если я тоже поприсутствую? – громко спросила Диана, потягиваясь мимоходом и тут же поправляя собравшуюся складками на груди блузу цвета хаки.
– Конечно нет, – откликнулась женщина, не переставая улыбаться сияющей широкой улыбкой, и вернулась-таки к ведущим.
Марина против воли скользнула взглядом к Гордееву, внезапно сталкиваясь с его взглядом, холодным и будто бы немного отстранённым. Едва не вздрогнула, заставив себя не отводить глаз, слегка приподнимая в привычной манере подбородок.
Где-то на задворках сознания скользнуло непонимание этого внимания с его стороны, но тут же угасло, стоило юноше вернуться к организатору, вникая в её объяснения, и Марина ощутила некоторое облегчение, как только он перестал сверлить её этим непонятным внимательным взглядом.
В котором, однако, не нашлось злости, презрения или неприязни, какие сквозили всегда. Как часто до этого она замечала такие эмоции в серо-зелёных глазах? Слишком прочно обосновавшиеся там. Слишком ярко выраженные. Слишком накрученные им самим до состояния, когда хочется плеваться. Да это происходило постоянно! Привычные и шаблонные в его исполнении. Марина давно научилась их игнорировать или пыталась не замечать вовсе.