Как и сейчас.
Их прервал звонок его телефона, затихший, однако, через пару-тройку секунд – Егор даже не успел достать смартфон из кармана пальто. Пальцы обхватили корпус и вытащили его, нажимая на кнопку разблокировки. Экран вспыхнул, и почти чёрные в скудном освещении аллеи глаза вперились в дисплей.
А затем юноша нахмурился, резко останавливаясь, вынуждая Марину затормозить рядом.
Тёмный взгляд всматривался в экран самсунга с каким-то диким непониманием и набирающим обороты остервенением. У основания скул ожили желваки. Он покусал щёку, делая пару движений пальцем по дисплею, поднимая голову, будто бы намеренно игнорируя то, что было на экране, и убирая телефон обратно в карман. Глаза в лёгком прищуре уставились куда-то вдаль, и складки на лбу от того, что он хмурился, всё никак не разглаживались.
Словно он активно обдумывал какую-то мысль в голове. Подбирал варианты, искал решение. Срочно, быстро.
Анализ чётко читался в твёрдом сухом взгляде.
Марина напряглась, вглядываясь в озабоченное лицо. Сжала губы, пытаясь выловить изменения мимики, ощущая, кажется, каждую клеточку недовольства в практически чёрных глазах. Невольно сжимая его руку чуть сильнее.
Что могло произойти?
Что его так разозлило?
– Егор?
И чуть не вздрогнула, когда он резко перевёл на неё взгляд. Слишком жёсткий, слишком цепкий. Слишком полный сомнений до краёв этой поглощающей чёрной радужки.
И тут – смутная догадка. Родившаяся в одно короткое мгновение.
Наверное, короче момента в жизни Марины не было никогда.
Невольно вспомнилось, как они сидели относительно недавно в излюбленной кофейне. Друг против друга, втянувшись в приятный тягучий разговор, который был также разрушен звонком его телефона.
Звонком от…
– Это была… она?
Слишком внезапно. Она даже подумать не успела толком, прежде чем прямой вопрос сорвался с губ.
Голос со стальными вкраплениями ударился о его лицо так резко, что он удивлённо моргнул. Словно бы не ожидал.
Марина тоже не ожидала. Просто стала вглядываться в его лицо чуть сильнее. Он молчал. И она уже заранее поняла, что он ответит.
Даже несмотря на то, что она понятия не имела, как зовут ту девушку, Егор понял, о ком она говорила.
Сжал губы, вздохнул. Однако взгляда не отводил – смотрел прямо. Глаза смягчались, недовольство выносилось из тёмных радужек, и они словно бы даже стали чуточку светлее.
Или Гейден показалось.
Она отчётливо понимала только одно – что-то липкое, горячее и поистине мерзкое разлилось прямо за рёбрами, заливая каждый орган, что мог ощущать. Плескалось о стенки, ошпаривая вязким кипятком, и хотелось выжать это из себя, выдавить, выплеснуть.
Чёрт возьми, было неприятно.
А когда Егор, наконец, заговорил, объём этого месива в ней будто бы увеличился раза в два. И контролировать себя сделалось отчего-то сложнее.
– Да, это она.
Марина быстро выдохнула, выпуская в воздух очередное быстро растаявшее облачко пара, и слегка сузила глаза. Ей почему-то захотелось вытащить руку из его кармана, но она переборола это в себе, продолжив вглядываться в карие радужки перед собой.
Егор будто что-то решал в своей голове. Прикидывал, раздумывал. Словно соображал: стоит или нет. Благо, это продлилось не так долго, как могло бы.
– Она звонила мне две недели назад, – голос был убийственно спокоен. – В тот раз мы даже поговорили.
Прохладная усмешка.
Он что, издевается?
Марина неосознанно приподняла подбородок, сжимая губы. Встречая твёрдый взгляд, который тоже был направлен прямо на неё.
Они остановились посреди дороги, и их совершенно не волновало, что нечастым прохожим приходилось обходить их под громкое цоканье и недовольное бормотание о том, что другого места, чтобы встать, они, конечно, найти не могли.
Сердце колотилось, как ненормальное, и то неприятное вязкое чувство всё ещё облизывало рёбра, погружая в себя. Клокотало под кожей и вздувалось мерзкими пузырями, вытесняя прочь слабо колышущуюся рациональность. Одни голимые эмоции, на грани дикой ревности, плескались и бились о стенки, сносили собой всё, что было на пути.
В том числе и натянутую на лицо маску полнейшего спокойствия.
– Ты обещала.
– Что?
Она едва сама не поморщилась от того, насколько звонким был собственный голос. Выдающий её с головой.
Кажется, Егор с лёгкостью раскусил её на раз-два.
Ещё бы. Сколько он знал её, сколько раз они уже разговаривали на таких тонах и в этом повисшем между ними напряжении. И воздух настолько густой, что, кажется, его можно было сжать в руках, как вату.