Но Егор не останавливает на этом внимание.
Взгляд лихорадочно шарит по улице, а когда вонзается в быстро удаляющуюся знакомую тонкую фигуру, все внутренности разом опускаются. И едва он порывается сорваться вслед за ней, фигура достигает такси, огни фар которого мутно мерцают в дрожащем воздухе, и исчезает в машине. Она тотчас откатывается от школьных ворот и, набирая скорость, скрывается за ближайшим поворотом.
Глава девятнадцатая
«Меня не будет в городе некоторое время. Пожалуйста, не беспокойся. Мне нужно обдумать всё произошедшее. Прости».
Егор смотрел на сообщение на экране телефона Дианы, и пальцы непроизвольно сжимались сильнее. Уже около минуты вглядывался в чёрные буквы так, будто они сейчас дадут ему ответы на все вопросы разом. Или вернут Марину. Или смогут повернуть время вспять.
Но нет, конечно.
Грудную клетку обжигали горечь и злость таких размеров, что, казалось, они не уместились бы в целом мире, но каким-то образом умещались в нём одном. Он злился на себя, и на Настю, и на внезапный отъезд Марины, насчёт которого она почему-то не осведомила его.
Хотя почему он удивлялся? Она увидела своего парня целующимся с его бывшей. Наверное, он бы тоже не осведомил, если б застал подобную картину. Но для начала он бы разобрался во всём, несомненно. Разорвал бы на части парня, который осмелился прикоснуться к ней. А потом бы убил и её. Обязательно убил бы.
Даже сейчас ему до жути сильно хотелось. Просто за то, что она творит с ним.
Он так и не смог нормально поспать. Не сомкнул глаз ни в одну из этих двух ночей после того злополучного вечера. Даже несмотря на то, что его рубило. Нехило так. Особенно сегодняшней ночью. И несмотря на то, что он всё-таки лёг. Заставил себя упасть на кровать, не удосужившись снять джинсы с рубашкой. Закрыл глаза, почти зажмурил. Все силы приложил, чтобы получилось хоть немного расслабиться, и постарался выбросить все мысли из головы.
Последнего не вышло. Они вцепились слишком сильно, чтобы можно было хоть как-то. Хотя бы сдвинуть с места. Громоздкие и неподъёмные.
И убивающие. С каждой секундой всё сильнее вонзая в нутро что-то острое. Слишком острое для этого мира. И для него самого.
Когда машина, в которую села Марина, тронулась с места, руки, дрожащие и ледяные, потянулись к карману брюк и вытащили телефон. Егор принялся судорожно водить по экрану пальцем в попытке дозвониться до неё, игнорируя прямой неприязненный и удивлённый взгляд Дианы, чувствуя, как что-то внутри со страшной медлительностью рушится. Ломается, трескается, разлетается вдребезги и падает. С таким громким лязгом, практически оглушающим, где-то в районе коленей, которые дрожали не меньше онемевших пальцев. И одна мысль в голове.
Это не может закончиться вот так. Не может!
А потом навалился на дверь, толкая вперёд, выбегая на улицу и задыхаясь от ледяного вечернего воздуха, что одним моментом перекрыл дыхание. Или просто он ни разу не смог вдохнуть после тех слов Киричука, до сих пор бившихся в голове оглушающим, практически болезненным набатом.
«Марина убежала отсюда в слезах».
Нет! Нет, нет, нет. Твою мать…
Понёсся к притормозившей у школьных ворот какой-то случайной машине с указателем «такси» на крыше, игнорируя оклик Дианы откуда-то из-за спины, врезающийся в лицо острый снег и мороз, что жалил кожу сквозь материи рубашки и пиджака. Совсем забывая о том, что нужно было надеть куртку. Что на улице зима вообще-то, а он выбежал как был – в одном костюме.
Но это мало волновало.
Егор не видел её больше. Только слышал. Тихие, тонкие всхлипы прямо по ту сторону тяжёлой шоколадной двери, в которую он тарабанил, как сумасшедший. Ему в самом деле казалось, что он сейчас просто выбьет её. Снесёт с петель, лишь бы увидеть девушку, что сидела по ту сторону и молчала на все его слова, все его крики и мольбы открыть долбаную дверь.
Он мог поклясться, что она просто хотела молча отсидеть, пока он не уйдёт. Чтобы подумал, что её нет, что она не дома. И он ведь подумал. Начал было уже сомневаться и хотел сделать шаг назад, когда – вот он.