Да, пожалуйста, ей-богу. Главное, чтобы не за её, Маринин.
Девушка подняла брови, отводя взгляд от одноклассниц, и переплела перед собой пальцы, пытаясь вслушаться в слова классного руководителя.
Понимая, что теперь перемен уж точно не избежать.
– Чёрт, – выругался вслух Артур. – Смотри куда идешь, Гейден!
Марина едва не умудрилась впечататься носом в его щёку, пока выворачивала из одного школьного коридора в другой. Девушка тут же отпрянула, уже привычно приподнимая подбородок и кривя губы, сжимая пальцы на двух кожаных ручках своей сумки.
– Просто молча иди куда шел, Гордеев, – прошипела она, ловя на себе злой взгляд бывшего молодого человека. Глаза его сузились до двух тёмных щёлок, а верхняя губа напряглась, обнажая ряд зубов.
Оно того не стоило, и Марина прекрасно это знала. Артур был до смешного тщеславен и экспрессивен, чтобы просто не обратить внимания на такую чушь, как это несчастное столкновение.
Закатив глаза, девушка обошла его полукругом и направилась в сторону главного холла. Диана с Пашей ждали её на улице, и единственное, чего ей хотелось, – поскорее оказаться рядом с ними. Только бы больше никоим образом не контактировать с Артуром.
Она ускорила шаг. В голове отдавался стук собственных каблуков о кафель, вбиваясь в мозг подобно набату. Артура слышно не было, и это приносило какой-то дискомфорт. Словно затишье перед бурей. Девушка насторожилась, однако вынудила себя идти не оборачиваясь.
– Слепая курица.
Злые слова ударились о лопатки. В груди засаднило, и Марина стиснула зубы, упрямо шагая вперёд. Не обращать внимания. Никакого внимания. Артур не стоил того. И плевать, насколько сильно ощущалось, как что-то ледяное скрутило её органы внутри. Марина не сразу поняла, что это и есть самое обычное разочарование. Во всех его красках и контрастах. Жалящих. Давящих. Делающих больно.
Разочарование в человеке, который с таким трудом отпустил её ещё неделю назад, а теперь позволял себе высказываться о ней подобным образом. Это было низко и, чего греха таить, обидно.
Девушка зажмурилась буквально на пару секунд и глубоко вздохнула. Закусила щёку изнутри и толкнула дверь со вставленными в неё стёклами, ведущую к лестничным маршам. Сильнее мечтая поскорее оказаться рядом с Дианой и Пашей и забыть о неприятном инциденте с участием бывшего молодого человека.
И у неё почти получилось.
– Заносчивая слепая уродина, – реплика была приглушённой из-за захлопнувшейся за спиной Марины двери.
Но это, кажется, была конечная станция. Поезд прибыл. Просим покинуть вагон.
Она развернулась так резко, что волосы, собранные в два хвоста, хлестнули по щеке, и дёрнула на себя ручку двери, врываясь в коридор, где до сих пор стоял Артур, опёршись плечом о стену и сложив на груди руки. Будто, чёрт возьми, знал, что она поведётся на его жалкую провокацию.
А она и повелась, как идиотка.
Но это уже казалось настолько неважным, потому что Артур становился всё ближе и ближе – по мере её приближения к нему. А внутри кипела злость такой силы, что грозилась перелиться через край и посыпаться искрами из глаз.Брови юноши насмешливо взметнулись вверх, и это начало раздражать. Настолько, что впору было придушить его на месте голыми руками или затопать ногами от бессильной злобы, потому что задушить такого крепкого молодого человека Марина собственноручно бы просто-напросто не смогла.
Но эта злость спасала. Особенно в эту самую минуту, когда между ними осталось расстояния буквально с два шага. Когда девушка остановилась так же внезапно, как и сорвалась с места. Когда заметила эту его мерзкую ухмылку на лице.
Когда произошло то, что, наверное, не должно было произойти снова.
– Заткнись, ты, сволочь! – звонкий крик разорвал тишину, а в следующее мгновение – не менее звонкая затрещина.
И сознание вернулось к девушке на несколько мгновений позже, чем она приложилась ладонью, которая сейчас безумно горела, к его щеке. Артур опешил, хватаясь за покрасневшую скулу.
Какая-то часть Марины ликовала, потому что девушка в очередной раз убедилась, что её оплеуха может получиться очень даже ничего, но другая же с ужасом в глазах глядела на ошарашенного Артура в надежде, что разум вернётся к нему быстрее, нежели он успеет сделать что-то кошмарное.
Потому что он не оставит это так. Не позволит прикоснуться к себе вот так второй раз безнаказанно. И Марина с каждым последующим мгновением убеждалась в этом всё больше и больше.