Кстати, он и вчера шутил. Над ней и не только. Но это было больше забавным, потому что она отвечала ему совсем не хуже, и у них стремительно развивался переплетённый шутками, подколами, фактами и историями диалог.
И вообще, было… тепло и комфортно. Сидеть и просто общаться с приятным человеком. Она даже вспомнила момент, когда они также разговаривали, сидя на скамье возле их подъезда, ещё в августе. Тогда тоже было неплохо, даже в некоторой степени уютно. Девушка предпочитала не вспоминать, что в тот же они вечер поругались. А через пару дней поцеловались, хоть это лёгкое касание едва можно было назвать полноценным поцелуем. И о том, как всё закрутилось между ними, она тоже старалась не думать.
Просто решила плыть по этому течению, игнорируя какое-то странное чувство в животе, что возникало всякий раз, когда он находился в зоне её досягаемости. Будто бы что-то внутри неё таяло, стоило взгляду встретиться с его глазами или вслушаться невольно в его тягучий, словно патока, низкий голос, который что-то ерошил в её сознании.
И ей не хотелось вдаваться в подробности того, когда это он вдруг успел стать человеком, с которым ей было комфортно. Просто не хотелось – иначе бы она уже не смогла выбраться из этих мысленных дебрей. А набивать голову догадками и рассуждениями, которые сейчас были так не нужны, желания не возникало. Она ведь начнёт копаться – в себе, в нём, в них. Прикидывать, представлять, развивать в голове какие-то сюжеты. Думать.
Вообще-то Марина не собиралась позволять ему находиться в своей голове дольше положенного. Желательно, если бы он вообще не появлялся в её мыслях, но это так не работало, поэтому она просто сводила любые размышления о нём к необходимому минимуму.
И всё, и хватит на этом.
Девушка накинула сумку на локоть, возвращаясь из кокона путающих и затянутых мыслей в коридор собственной квартиры, взяла в ладонь телефон и, крикнув в глубину квартиры маме, что уходит и целует её, нажала на ручку входной двери. Подняла глаза и остановилась, не успев даже переступить порог. Сталкиваясь с карими глазами – немного удивлёнными, но до безумного нахальными и озорными.
Отмечая, что костюм, как и вчера, сидел на нём просто идеально.
– Вот так совпадение, – протянул Егор, оставляя за собой две ступеньки и оказываясь на лестничной площадке Марины. – Слишком как-то много их в последнее время, не находишь?
Девушка таки сделала шаг вперёд, окунаясь в пространство подъезда и закрывая за собой входную дверь.
– На что это ты намекаешь?
– Ну, неужто возможно два раза подряд вот так случайно наткнуться друг на друга?
– А у тебя есть сомнения?
– Да вот парочка появилась, – Егор прищурил глаза, смотря на неё так, будто в чём-то заподозрил. – Признавайся – шпионила у глазка, выжидая меня.
Он ведь шутит, да?
Брови взметнулись вверх, и Марина фыркнула, вскидывая подбородок.
– Ещё чего! Губу закатай, – и, перехватив поудобнее сумку, направилась к ступеням, стелящимся вниз.
Она знала: он усмехался. Сто процентов светился этой своей противной ухмылочкой, а в карих глазах блестел хитрый огонёк. До чего ж несносный человек!
В нос ударил запах свежескошенной травы и прибитой к земле пыли, когда девушка оказалась на улице. Лёгкие наполнились чистым влажным воздухом. Утренняя свежесть намекала на ночной дождь. Марина ненароком вспомнила, что действительно просыпалась от барабанной дроби частых капель по окну. Комната утопала во мраке, только узкая щель между не до конца задёрнутыми плотными шторами пускала тоненькую полоску мутного света уличных фонарей. Свежесть от приоткрытого окна. И звук дождя. Мерный и тихий. Однако этот звук также быстро помог и уснуть.
Тем не менее тонкий шифон, из которого была сшита её блуза, не давал девушке мёрзнуть; утро, несомненно, выдалось тёплым, и Марина улыбнулась этому факту.
– Прохладно сегодня, да? – голос Егора разорвал идиллию, в которую она уже успела окунуться.
Марина прыснула, уже готовясь сказать, что шутка на этот раз вышла не слишком удачная, и обернулась, но вид юноши совсем не говорил о том, что он шутит или хотя бы пытается это делать: Егор весь съёжился, сунул руки в передние карманы брюк. Ткань пиджака натянулась на напряжённых плечах.
Брови взметнулись вверх в немом вопросе, а губы не смогли произнести ничего, кроме удивлённого:
– Что?..
Неужели он в самом деле замёрз?
И недоверчивый, немного нервный смешок, который сорвался с губ, пока она наблюдала, как Егор поднимает на неё глаза и ёжится, слегка кривя рот и также вопросительно поднимая брови. Будто бы не понимает её удивления.