Прямо перед глазами с бешеной скоростью пронёсся внедорожник вызывающе-красного цвета, заставивший Гейден вздрогнуть и проследить за удаляющимся автомобилем беглым взглядом, полностью забывая о молодых людях через дорогу. А следом где-то извне собственных мыслей Марина услышала голос своего собеседника, полностью возвращаясь в реальный мир.
Тут же вспомнив, что шла домой, кажется, совсем не одна.
– Я так и знал, что был прав насчёт тебя.
Взгляд скользнул к цифрам светофора, показавшим двадцать секунд до начала движения, а потом Гейден неспешно посмотрела на Егора, моргнув.
– Что?
Он тоже моргнул. Глянул на неё, и в его глазах Марина различила намёк на удивление. Приподнял брови и мягко улыбнулся, покачивая головой.
– Ничего. О чём-то задумалась?
Вопрос прозвучал, как показалось Марине, очень даже мирно. В голосе совсем не чувствовался привычный для этого человека сарказм. Который, между прочим, она слышала ещё пару минут назад, поэтому это немного обескуражило девушку.
– Да нет. Это неважно, – она неуверенно пожала плечами, отворачиваясь, полагая, что разговор закончен, но следующая фраза Егора вынудила вновь уставиться на него, чувствуя, как удивление зажигается в голове яркими звёздами.
– А вот и неправда. Все человеческие мысли важны, а особенно те, на которые мы отвлекаемся, не осознавая этого. Ведь они – весомая часть каждого человека. Его отражение, сквозь которое можно разглядеть весь твой внутренний мир. Что тебя гложет, что радует, что заставляет вот так вот отвлечься от реальности вокруг. Разве это неважно?
Он говорил уверенно и твёрдо, но выражение лица не было серьёзным. Наоборот, оно было мягким, и невольно создалось ощущение, будто человека – того Егора, с которым Марина спорила ещё несколько минут назад и который вывел её из колеи спокойствия и размеренности за одно лишь мгновение – парой слов, интонацией, мимикой, – очень ловко подменили.
Опять он менялся за считанные секунды, чёрт возьми.
Янтарно-карие глаза заглядывали намного глубже, чем могло показаться на первый взгляд. Они заглядывали в самое средоточие её ощущений, окунаясь с головой, доставая до самого дня, а Марина почему-то позволяла. Так глупо, так безнадёжно, так доверчиво позволяла, не отрываясь от него и его прекрасных живых глаз, раскрывая нараспашку маленькую дверцу, в которую он вошёл сразу весь целиком, опасно переступая ту дозволенную черту. Марина помечала её в своей голове сотни десятков раз. Собственноручно, тщательно, усиленно проводила и проводила, запрещая себе пропускать через неё кого бы то ни было.
Каждый раз.
Но, наверное, не сегодня.
Везде ведь бывают исключения, да?
Он приподнял уголок рта в улыбке, обнажая зубы. И снова это показалось девушке чертовски привлекательным, и она невольно залюбовалась им: красивыми чертами и выражением лица. Гоня прочь внутренний голос, вопящий, что она безнадёжно идёт под лёд, на то самое дно. Что перед ней всего лишь красивая картинка. Что она уже миллион раз всё решила для себя.
Но его красивые слова уже пустили трещину в основе сложившегося о нём первого впечатления.
А ещё ей, кажется, захотелось его поцеловать.
От мысли, проскочившей в голове маленьким быстрым астероидом, похолодел кончик языка, и Марина поняла, что её несёт куда-то совсем не туда.
Моргнула. Потом ещё раз. И отвернулась, немного нервно ища светофор, на котором как раз вовремя загорелся зелёный сигнал. Краем глаза отмечая, что Егор смотрел на неё ещё несколько мгновений, а потом поднял голову, тоже ловя взглядом сигнал, позволяющий начать движение.
Мысли в голове сталкивались и перемешивались, и Марина чувствовала, что вот-вот её голова просто взорвётся от того напора, который едва не сносил ей крышу окончательно.
– Ну, и где ты это прочитал? – немного нервно спросила она, усиленно отворачиваясь от юноши, едва они ступили на проезжую часть.
– Что именно?
– Ну, этот мини-монолог. Про мысли. И отражение. И что-то там ещё было, кажется, про внутренний мир…
Рембеза, судя по всему, позабавили её слова, и он, посмеиваясь, открыл было рот, чтобы ответить ей.
– Отпусти меня!
И закрыл, так и не успев произнести ни слова.
Резко повернул голову на разорвавший спокойствие тихой улицы громкий женский крик. Почти что вопль, напитавшийся самыми жестокими оттенками отчаяния. Карие глаза озабоченно заметались, а брови слегка нахмурились, отчего меж ними пролегла небольшая складка, и юноша остановился почти посередине дороги. Марина тут же попыталась найти причину его озадаченности, а через секунду, проследив застывший пристальный взгляд Рембеза, уже смотрела на несчастную парочку, которую заметила пару минут назад на противоположной стороне дороги.