Парень не нашёл, что ответить. Егор подумал, что стоило бы продолжить, поэтому потребовал:
– Отпусти её. Девушка же просила тебя – и просила не тихо, чтобы её было не услышать.
Тот гадко фыркнул и, кажется, сжал тонкую руку ещё сильнее – блондинка судорожно вдохнула, цепляясь мечущимся взглядом за хваткие грубые пальцы на своём предплечье.
Ниточка напряжения натягивалась всё сильнее, и до предела, до той черты, после которой может прогреметь что-то сродни настоящему атомному взрыву, оставалось не так уж и много. Ещё одна-две проигнорированные фразы – и точно рванёт, Егор чувствовал.
Чувствовал волну негодования, которая билась в голове и дрожащих от напряжения пальцах, чесавшихся то ли от раздражения, то ли от желания хорошенько набить туповатую рожу идиота напротив.
А ещё тонкие девичьи всхлипы капитально вскрывали ему голову, потому что он терпеть не мог женских слёз и страданий. Добивал ситуацию пристальный взгляд, въедающийся в лопатки, он его явно чувствовал. Ярко-голубой, морской, небесный, такой же испуганный, как и у блондинки, взгляд, на глубине которого – он знал, чёрт побери, – засела тревога таких гигантских масштабов, что Егор был рад, что не видит сейчас размеров этого чувства.
Он бы не смог себя контролировать. Не в тот момент, когда Гейден – само воплощение больной уязвимости.
И вдруг. Яркая вспышка прямо в голове, перевернувшая всё наотмашь. Измождённое воспоминание, давящее в сотни раз сильнее, чем напряжение в этом воздухе. Воспалённое, едкое, резкое, почти ядовитое. Почти заставившее предпринять попытку выплюнуть его из себя. Выхаркать, выблевать. Снести подчистую.
Потому что.
Страх в ее глазах, но вздернутый подбородок.
Контраст. Притягивающий, разрывающийся изнутри. Взрывной.
И рука, летящая навстречу её лицу.
Потому что ярость, вспыхнувшая тогда, отразилась и сейчас, стоило только осознать, что было бы, если бы он не успел… Если бы задержался на несколько секунд. Если бы не появился в том коридоре вовсе. Если бы не смог по счастливой случайности защитить её.
И тот факт, что сейчас она стояла за его спиной, здоровая, не поцарапанная ни на миг, не тронутая никем, спасённая им тогда, сейчас мало помогал сохранять остатки самообладания над вспыхнувшими смертоносным пламенем эмоциями.
Потому что мысль, что он мог не успеть – и тогда, и сейчас – разбивала его хрупким стеклом в самую настоящую кашу. Стоял и задыхался в собственном бессилии, во всех «а если бы» так, словно шанса помочь не было вовсе.
А он был. Был, есть и будет.
Ведь Егор сделал уверенный шаг вперёд, а пальцы уже потянулись к зажатому в тиски запястью, высвобождая его без каких-либо усилий. Парень наверняка не ожидал такого поворота событий, поэтому должного сопротивления не оказал. Просто стоял и смотрел, недоумённо и ошарашенно.
Блондинка была мягко, но настойчиво отправлена к Гейден одним слабым направляющим толчком в плечо. Русоволосая аккуратно коснулась рук девушки, что-то бормоча. Егор недолго наблюдал за ними, но был почти что уверен, что Марина спросила, всё ли в порядке. Та прерывисто кивнула.
– Какого хрена? Ты что… – возмущённый тон заставил Егора снова повернуться к парню, чьи глаза потемнели. Он напряг челюсти и готов был, кажется, просто броситься на Рембеза сейчас.
– Чтоб больше не трогал, – прошипел Егор, приподнимая подбородок, – ни эту девушку, ни какую другую. Ясно?
Слова были сухими, пропитанными злобой – Егор едва не давился ими, когда те слетали с губ.
– Ты, – протянул взвинченный визави, и Егор ощутил сильный толчок в плечи, отчего пошатнулся, делая шаг назад, отчётливо ощущая, как звоночек его раздражения истошно заверещал в гудящей голове.
Пальцы сжались на воротнике рубашки паренька почти инстинктивно, на уровне рефлексов, вдавливая сжатую в кулаке ткань к живому горлу. Егор практически не прикладывал усилий – просто хотел заставить того замереть. В тёмных глазах скользнул страх, и это было странно, ведь габаритами они всё же различались, но Егору не хотелось думать, почему так.
– Не приближайся, – это прозвучало мягче, чем все предыдущие слова. Не как предостережение – больше как совет. А потом рука отнялась от горла, выпуская ткань, и он сделал шаг назад, снова засовывая руки в карманы брюк.
Развернулся, находя взглядом Гейден – перепуганную, сжавшуюся настолько, что, кажется, едва не рисковала испариться вовсе. И весь мир мгновенно сузился только до её расширившихся зрачков; до страха, засевшего в глубине яркой голубизны; до покусанных губ; до пальцев, стиснувших плечи незнакомки.