И Рембез только сейчас заметил, насколько девушки были похожи. Не внешностью даже, нет – скорее миниатюрностью.
Он не позволил себе остановиться. Положил руку на плечо Марине, разворачивая, направляя вперёд – подальше от приходящего в себя парня, – волоча за собой едва переставляющую ноги блондинку. Заставляя себя не обращать внимания на мольбу в испуганных голубых глазах. Призыв к действию, почти как к помощи.
Она не то чтобы не понимала. Просто была в шоке.
Просто её накрыли те же воспоминания, что и Рембеза, с головой.
Егор изо всех сил игнорировал все внутренние порывы кинуться к ней и начать успокаивать. Кажется, одного объятия бы хватило, чтобы снять паралич, завладевший Гейден. Она действительно всё делала на автомате.
Но если он позволит себе эту слабость, то просто сорвётся. Его просто понесёт. Опять. Рядом с ней несло невообразимо.
– Как ты? – спросил он у незнакомки. Стараясь не встречаться взглядом с Мариной, которая, кстати, просверливала в нём уже сквозную дыру.
– Нормально, – блондинка уже успокоилась, слёзы высохли, и она даже смогла улыбнуться, подняв глаза на Егора. – Спасибо большое.
– Где ты живёшь? – поинтересовался он, подумав о том, что её следовало бы проводить.
– Здесь, недалеко. Всё нормально, – повторилась она. – Я дойду сама. Всё хорошо.
– Ты уверена?
– Да, – она стиснула в пальцах ремешок небольшого рюкзачка, который до этого висел на худых плечах. – Спасибо ещё раз.
Егор смотрел в её удаляющуюся спину немного отвлечённо, чувствуя потерянность собственного взгляда, и в его голове вдруг живым огоньком вспыхнуло осознание, что это совсем не та спина, совершенно.
Потому что та девушка с той спиной тоже смотрела вслед быстро удаляющейся незнакомке и кусала нижнюю губу, нервно сминая пальцами ремешки сумки.
Он сделал то, что должен был, что хотел сделать. Он действительно хотел помочь. И поэтому только сейчас, полностью осознавая, что всё кончилось, позволил себе расслабиться и глубоко вздохнуть, на мгновение прикрывая глаза.
А когда открыл, искоса глянул на Марину. Она стояла сбоку и, оказывается, тоже буравила его взглядом. Интересно, насколько долго? Наверное, не очень. Хотя кто его знает.
Благо, светло-синий взгляд уже не был таким испуганным – только, может быть, немного удивлённым. И в нём было что-то ещё. Что-то, что не могло не порадовать Рембеза.
Марина хлопала длинными ресницами, взирая на него так, словно перед ней стоял ангел, спустившийся с небес. Герой, спасший половину, а то и весь белый свет. Самое прекрасное явление на этой планете, которое досталось ей одной, а она и стоит довольная, восторженная, такая умилительно-забавная, что хотелось тут же сжать её в объятиях.
И благодарить, бесконечно благодарить за восторг, который он нашёл в глубине её голубого прекрасного моря.
Но на такую щедрость он вряд ли раскошелится сегодня.
Даже если видеть эти яркие эмоции в её глазах было слишком приятно.
Когда веки опустились, а губы растянула по-настоящему гаденькая ухмылочка (Егор изо всех сил постарался вложить в неё как можно больше самодовольства, черпая из внутренних запасов, припасённых на всякий пожарный), Гейден с бешеной скоростью начала мрачнеть и злиться. Уголки рта опустились, а глаза прищурились почти что укоризненно – словно и не было никакого изумления в этом блестящем недовольством взгляде несколько мгновений назад.
Апогеем Марининой ярости стали его слова:
– Что случилось, Гейден? Мне кажется, или ты немного зависла?
Под конец Рембез не смог справиться с собственным любопытством и приоткрыл глаза, чтобы в полной мере насладиться реакцией на красивом личике. Девушка горела в прямом смысле этого слова. Дыхание участилось, и Егор мог поклясться, что она готова придушить его на месте голыми руками.
Поэтому усмехнулся ещё сильнее, приподнимая подбородок на её красноречиво пылающие глаза.
– Мне кажется, – голос её до основания пропитался ядом всего за пару секунд, и Егора это неслабо веселило, – тебя нельзя благодарить или хвалить – ты мгновенно загораешься этой мерзкой манией величия.
– Да ты не переживай, – сладко протянул он, продолжая наблюдать за каждым изменением мимики на пылающем лице. – Никто не виноват, что я такой очаровательный. Но я, так и быть, позволю тебе собой любоваться. Время от времени.
Она сузила глаза и раскрыла рот от чудовищного возмущения, а потом поджала губы так, словно хотела сказать что-то, но в последний момент передумала. То ли посчитала, что не стоит, то ли слова, которые она хотела произнести, были на грани цензуры. И при всём этом она выглядела просто до какой-то дикости забавно и очаровательно.