Он злился. На себя, на неё, на её чёртовы губы, прикосновение к которым помнил наизусть даже сейчас. И он знал, почему она так долго не появлялась в классе. Точно знал. Тут и сомневаться не приходилось: за неё всё говорили её глаза. Блестящие от накатывающихся слёз. Там, у этой злосчастной лестницы.
У неё несколько раз едва не сорвался голос, и она дрожала.
А вслед за ней едва не дрожал уже он.
Буквально заставил себя успокоиться. Взять себя в руки. Чтобы в очередной раз окончательно не слететь с катушек из-за этой девчонки.
Стояла, сжимала этот журнал так, будто он был для неё самым важным ориентиром, смотрела на Егора как на врага народа. Кусала зацелованные, закусанные им же губы чуть ли не до крови.
Ему хотелось схватить её за плечи и хорошенечко встряхнуть – так, чтобы мозги встали по своим местам. В первую очередь, его собственные. Но трясти не пришлось. Вместо этого он просто наговорил ей целую кучу всякой фиговой ерунды.
Замечая, что делать это было почти что физически неприятно. А ещё неприятнее было видеть, как искажается от услышанного худое красивое лицо.
Она действительно вернула его к разуму – как только влажная ладонь соприкоснулась с его щекой. И он был ей благодарен. Хотя бы потому что ситуация из терпимой превращалась в жуткую, и это надо было заканчивать немедленно. Спасать их обоих. От этого сумасшествия.
Он так сильно помнил её губы.
Касание, перевернувшее всё наотмашь.
Егор чуть не откинулся, пока она зарывалась пальцами в его волосы, притягивая к себе, пока сталкивались их языки, пока она сбивчиво дышала, когда они на сотые секунды отрывались друг от друга, чтобы сделать хотя бы один вдох, наполняя лёгкие кислородом.
Егор надеялся, что это никогда не закончится. Надежда умирает последней, вроде как. Однако в этот раз он знал, что она умрёт одной из первых.
Раздражённый вздох проник в сознание, вырывая его из вихря мыслей, вынуждая открыть глаза и возвращая в класс. К девушке, что уже аккуратно протиснулась через него к своему месту и усаживалась. Глаза не выражали ничего кроме всепоглощающего негодования. И она сжимала губы.
Что-то не так, Гейден?
Раздражение стегануло Егора по рёбрам, и он стиснул челюсти чуть ли не до скрежета.
Ей, чёрт возьми, что-то ещё и не нравится. Ну-ну. Как будто она одна среди них двоих недовольна из-за этой фиговой перепалки.
Он уселся ровно и приподнял руку, проходясь ладонью по уложенным волосам. Прикусил щёку изнутри, глубоко, но тихо вздыхая. Делая нарочито спокойный тон, но не до конца осознавая, что действительно хочет обратиться к ней.
– Что такое, Гейден? – от взгляда не укрылось, как она вздрогнула, услышав свою фамилию, произнесённую им, хоть он и не смотрел на девушку в упор. – Чем ты так раздражена?
Наверное, этого делать не стоило, ещё и таким тоном, но забирать слова обратно было уже поздно. Егор с ничего не выражающим лицом наблюдал, как она распахивает от возмущения рот и медленно поворачивает к нему голову, пылая своими злющими глазами. Он мог поклясться: в этот момент она ненавидела его так, как ненавидела ещё никогда и никого в своей жизни.
Поэтому он не нашёл ничего лучше, чем усмехнуться ей в лицо. Неважно, что губы упрямо отказывались подчиниться, неважно, что ему пришлось приложить для этого все свои моральные силы.
В конце концов ухмылка всё-таки застыла на лице, обращённая к ней.
Она заводилась с полуоборота, потому что Егор прекрасно видел: ещё немного – и ресницы вспыхнут, а вся синева взгляда зажжётся ярким пламенем. От неё волнами шла злость поистине колоссальных размеров.
И – вот он.
Приподнятый подбородок. Убийственный взгляд глаз.
– Всё было в порядке, пока ты не появился.
Ледяной тон. И если бы Егор не готов был услышать его, он пробрал бы насквозь.
– В коридоре?
– В моей жизни.
Она была права отчасти. Он тоже не особо часто парился, пока не познакомился с ней. И не заводился так сильно, пока не встретил её. Но тогда значит ли это, что то, что происходит с ним, происходит и с ней?
И хотя слышать такие слова от неё было не совсем приятно, Егор понимал: он их заслужил. Хотя бы за эту натянутую ухмылку, которая до сих пор растягивала губы и, кажется, намертво прикипела к ним.
Оно и к лучшему. На попятную сейчас идти не вариант.
Особенно когда она сидит и так открыто, так громко, так сильно ненавидит его.