Представлять, как он поведёт себя в той или иной ситуации, уже стало чем-то вроде хобби. Или как это назвать иначе? Непонятно, но когда она не видела его в поле своего зрения, она думала о том, как он выглядит в данную секунду.
Наверное, такие мысли были близки к сумасшествию. К паранойе или помешательству. На самой грани, но пока Марина ещё мельком ощущала, что остаётся в своём уме. В любом случае с этим уже ничего не сделать. Он и так не покидает её голову ни на минуту.
Звук тяжело захлопнувшейся двери подъезда, хоть и приглушённый расстоянием, заставил девушку вздрогнуть. Она спиной чувствовала юношу, неспешно и плавно идущего за ней, и это чертовски… мешало. Мешало думать, дышать, расслабиться, да даже идти мешало!
Ей невероятно хотелось, чтобы он обогнал её. Обошёл, перестал прожигать взглядом её спину. Это было чертовски не нужно сейчас.
Он чертовски не нужен ей в голове.
Ведь было полно и других мыслей. Стоящих того, чтобы обдумать их. И почему она погрязла в этой трясине, именуемой чувствами, именно сейчас, всё же оставалась главной из них.
Девушка остановилась у светофора, прислушиваясь к играющей в наушниках-вкладышах композиции. С замирающим сердцем замечая боковым зрением, как Егор подходит к краю дороги в паре-тройке метров от неё и тоже замирает. В ушах наушники. Чёрные проводки соединялись у тёмного шарфа, обхватившего шею под поднятым воротником пальто, в один, уходящий длинной змейкой в карман, где, по-видимому, лежал телефон. Взгляд скользнул ещё ниже – к пальцам, обтянутым кожей, что сжимали ручку сумки.
Девушка не могла оторвать глаз. Рембез выглядел просто восхитительно. Как и всегда.
Несколько тёмных прядей упали на лоб, выбитые из привычной причёски ветром, и он вытащил вторую руку из кармана, поднимая её, проводя по волосам и заводя их обратно. Тёмные отчего-то глаза были внимательны и серьёзны, и всё золото из них исчезло, однако это ничуть не испортило его. Наоборот: глубокий, задумчивый взгляд притягивал. Хотелось заглянуть в его глаза, чтобы понять, почему они сейчас так тяжелы.
Почему-то Марина подумала, что она бы смогла понять.
На несколько мгновений тёмно-карий взгляд застыл – Егор окунулся в свои мысли, отключаясь от бушующей вокруг реальности. Потом моргнул. Второй раз. Возвращаясь.
Девушка уже слегка повернула к юноше голову, разглядывая почти в открытую, придерживая ладонью хомут у лица и пряча глубже в него шею, когда Егор повернулся к ней, и их взгляды встретились. Слишком внезапно; Марина не успела как-нибудь предотвратить это. Просто быстро выдохнула через рот, растворяясь в моменте. Ладонь в кармане пальто сжалась в кулак, и ногти впились в кожу, отрезвляя и давая возможность не утонуть в этом карем море окончательно.
Казалось, Егор был абсолютно спокоен. Просто стоял и смотрел на неё, а она – на него. Больше ничего не происходило.
Марина почувствовала несколько волн мурашек на плечах, понимая, что они возникли совсем не от холода.
Он стоял не так далеко, и можно было бы разглядеть все мимические изменения на его лице. Если бы они были.
Девушка нахмурилась и взглянула на светофор, прерывая зрительный контакт, отмечая, что вот-вот должен был загореться зелёный сигнал. И едва красный перестал светиться, ступила на проезжую часть, краем глаза замечая, что он тоже двинулся вперёд.
Кажется, она слишком часто замечала его. По глазам, по походке, по голосу, по запаху его одеколона, который тут же возник в памяти. Девушке даже показалось, что он был каким-то слишком реальным.
А потом.
Секундочку…
Будто бы хорошая такая, добрая оплеуха.
Аромат окутал с ног до головы, возвращая Гейден в реальность. В очередь у буфета. В их беседу с Лисовской. С тихим ужасом она осознала, что Егор стоял прямо за ними. В паре десятков сантиметров – не больше.
Внезапно голос Дианы врезался в гул других звучащих вокруг голосов, и у Марины подскочило сердце, когда она поняла: тот, о ком всё ещё продолжался их затянувшийся разговор, стоял настолько близко, что ему, вероятно, было слышно абсолютно всё.
– Знаешь, это ведь не мне надо что-то решать с ним, а тебе самой, и…
Гейден не нашла ничего лучше, чем ткнуть подругу локтём под рёбра, отчего та громко ойкнула, морщась и потирая рукой ушибленное место. Однако она всё же не договорила до конца, остановившись на середине фразы, и Марина украдкой облегчённо вздохнула.