Пожал плечами и передал надутый воздушный шарик одной из девушек, что тут же ловко зафиксировала его нитками. Егор усмехнулся, потянувшись рукой в пакет. С облегчением осознавая, что его содержимое значительно уменьшилось, и им ещё недолго оставалось напрягать лёгкие.
– Это нечестно, – пробурчал Миша, хмуря брови и предпринимая попытку завязать пуцку узлом, как это делал Рембез. Выходило у него не прям чтобы очень хорошо, но попыток он не оставлял, сильнее напыжившись и углубляясь в процесс. – Я тогда тоже мог пинать воздух ещё два часа, как минимум. Спать, например, мог.
– Да все могли, – произнёс Егор, с долей иронии наблюдая за одноклассником, который так усердно пытался. Продлились старания недолго, от силы полминуты. Потом Гарипов всё же осознал, что ничего у него не выйдет, и сдался, протягивая шарик девушкам.
Егор переглянулся с ухмыляющимся Киричуком, откидывая от себя очередную каплю, наполненную воздухом, которая тут же упала к носкам начищенных туфель. Едва ладонь потянулась за очередным шариком, из-за спины послышался знакомый голос, подозрительно отдавшийся в голове мерзко булькнувшим раздражением.
– Ртом работаете, парни? Похвально, похвально. У вас неплохо выходит.
Егор медленно обернулся, вперив взгляд в серо-зелёные глаза напротив, насмешливо наблюдающие за процессом. И только одного этого взгляда хватило, чтобы мозг быстро сгенерировал идейку разбить противную гордеевскую рожу просто за то, что он существовал на свете белом.
Когда он посмотрел прямо на Егора, желание усилилось раза в два за одно лишь мгновение. Рембез сжал руки в кулаки, не отводя глаз. Просверливая его убийственным взглядом, ощущая, что воздух начал со стремительной скоростью густеть.
Или это был Киричук, что стоял теперь позади правого плеча? Егор чувствовал, как одноклассник напрягся. А может, ему просто казалось? Всё-таки нервы накалились до предела, и мелкие детали воспринимались уже не так отчётливо. Он видел только Гордеева перед собой и явно понимал лишь одно: если ему сейчас сорвёт крышу, будет плохо.
Не для него самого. Для человека, что стоял перед ним.
– Ты тоже быстро приспособишься, не сомневайся.
Паша. Голос насмешливый и твёрдый. Толика юмора. Или львиная доля неприкрытой издёвки. Специально это было сделано или нет, но фраза разрядила обстановку от и до. Гордеев перевёл взгляд на Киричука, а Егор коротко хмыкнул, мысленно благодаря Пашу за вовремя вставленную реплику.
Если бы не она, его бы точно прорвало.
Артур фыркнул, засовывая руки в карманы брюк.
– Ну, у меня всё равно не будет это получаться так же хорошо, как у некоторых из вас, – язвительно кинул он, снова скрещивая свой взгляд с егоровским.
– Могу поспорить, что будет, – парировал Рембез.
– Тебя мне не переплюнуть, – хохотнул, оскалившись.
Всё грозилось сорваться к чертям собачьим прямо в эту самую секунду. И только чудо сейчас могло бы удержать Егора от решительного шага вперёд или очередной колкой ответной фразы. Казалось, что только чудо, но…
…остановило кое-что другое.
Лёгкое прикосновение.
Маленькая ладонь, которая едва ощутимо легла на его лопатку, отчего по спине прохладной дрожащей волной прокатились тонкие мурашки. И знакомый голос, прозвучавший в голове подобно раскату грома. Твёрдый, со стальными вкраплениями, оказавшийся спасением во всех смыслах этого слова.
Голос, который он ожидал услышать сейчас меньше всего.
– Тебе нечем заняться, Артур?
Гордеев мгновенно перевёл взгляд куда-то левее плеча Егора и тут же скривился, будто смотрел на что-то гадкое. И только было открыл рот, чтобы, видимо, сказать какую-то гадость, как осёкся, стрельнув глазами в Рембеза. Вспомнив, наверное, что за любое неосторожное слово или движение можно нехило схлопотать.
Особенно когда эти слова и движения предназначались девушке, стоящей сейчас рядом с Егором и приносящей облегчение и лёгкость одним своим появлением. Мягким прикосновением к плечу. Словно немая поддержка, но тем не менее до охренения значимая.
– Найду, чем, – выплюнул сквозь зубы, закидывая сумку на плечо и разворачиваясь рывком, чтобы уйти, предоставляя возможность взглядам всех присутствующих просверливать его спину.
– Вот и чудно, – прошипела Марина. Как разгневанная кошка.
А в следующий момент её рука уже исчезла. Словно этого прикосновения не было вовсе, оно тут же растаяло. Слух выцепил стук удаляющихся каблуков, вскоре утонувший в какофонии звуков, наполняющих шумное и светлое помещение школьного холла.
Егор пытался выловить остатки ощущений, которые мазались в памяти, растворялись и блёкли. Ему отчаянно хотелось вернуться на десять секунд назад. Чтобы снова почувствовать эту дрожь, что сбежала по позвоночнику вниз, рассеиваясь у поясницы. Тонкие пальцы и худую ладонь. Её рядом.