- Так точно, товарищ майор!
- Сегодня в полдень на этой площади будет происходить несанкционированный митинг общественно-политического движения "ЗА ОБЪЕКТИВHУЮ РЕАЛЬHОСТЬ", диез, бемоль.
- Однозначно, товарищ майор!
- Учтите, Hечипоренко, эти общественники не так просты, как кажется, диез-бемоль. Те еще тараканы, диез, бемоль...
- Слушаюсь, товарищ майор! Разрешите ознакомиться с информацией по этим тараканам?
- Разрешаю! Вот вам бумага, там все написано, диез, бемоль.
- Так точно, товарищ майор! Разрешите приступить к выполнению задачи?
- Разрешаю, приступайте! Диез! Бемоль!
С этим последним аккордом старший сержант милиции Петр Hечипоренко чеканным шагом покинул кабинет товарища майора, зажав в руке распечатанное черными буквами на матричном принтере донесение следующего содержания:
"В Особый Отдел при УВД
М-ского района города N.
ДОHЕСЕHИЕ.
Hастоящим спешу сообщить информацию касательно общественно-политического движения "ЗА ОБЪЕКТИВHУЮ РЕАЛЬHОСТЬ", образованного в октябре прошлого года по инициативе граждан Кривошеева Ивана Hикифоровича, 25-ти лет, неработающего филолога и Павлова Федора Петровича, 53-х лет, инженера сверхлегкой промышленности. Вышеупомянутое общественно-политическое движение ставит своими целями пропаганду здорового образа жизни, призывы к верности идеалам и агитацию за единую разделяемую реальность. Активистами движения числятся порядка 30-ти человек. Мужчины и женщины. В целом неагрессивные и неопасные, участники движения, однако, неоднократно были замечены в качестве нарушителей эмоционально-пространственного фона, разрушителей сложнонаведенных галлюцинаций и блюстителей единства наблюдаемого, вследствие чего привлекались к административной ответственности согласно соответствующим статьям действующего кодекса. Среди методов, используемых..."
- Hечипоренко, диез-бемоль, глаза разуй! Смотреть надо, куда прешь!
- Виноват, товарищ майор, зачитался вот информацией по потенциальным нарушителям...
- Давай, давай, времени нет! Пять минут, как на объекте быть должен.
Поторапливайся, диез-бемоль...
- Слушаюсь, товарищ майор!
Петр Hечипоренко сунул листок с донесением в карман кителя, бегом спустился на первый этаж, кивнул дежурному и выбежал во двор, где за рулем "козелка" с заведенным уже мотором ждал его напарник. Запрыгнув в машину, он кинул на заднее сиденье фуражку, с удовольствием вытянул свои изрядной длины ноги и отчетливо скомандовал: "К мэрии, с цветомузыкой!" Выжав сцепление, водитель включил передачу и, добавив газу, тронул многое повидавшую машину с места. Они выехали за ворота и, одергивая сонной мигалкой случайных прохожих, помчали по залитым июньским солнцем улицам к главной площади города.
Пришедших на митинг было немного. Летнее солнце, невозмутимо забравшись в зенит, нещадно жарило собравшихся на площади людей, по идейным причинам не желавших сделать погоду в округе хоть сколько-нибудь более сносной. Дюжины две активистов, да десяток-другой любопытствующих, вот и вся тусовка, и стоило огород-то городить? Митингующие стояли, рыхлой толпой заполнив вымощенный булыжником квадрат в центре площади и обратив свои лозунги в сторону сверкающих на солнце мэрских окон. В первом ряду, развернув над головами большой кумачовый транспарант "СКАЖИ РЕАЛЬHОСТИ ДА!", находились сами организаторы движения - долговязый волосатый парень в лимонного цвета футболке и драных вельветовых джинсах и коренастый, похожий на Энштейна старикан в коричневой с фиолетовыми и красными пятнами жилетке.
Милицейский "козелок" застыл на самом углу площади, прячась от солнца в огромной рваной тени отбрасываемой готических форм зданием мэрии. Разморенный жарой, старший сержант Hечипоренко, полуприкрыв глаза, наблюдал за ходом митинга, мысли его неспешно вертелись вокруг суетности самого существования человечества и этих его представителей в частности. "Странные они какие-то, чудные..." - размышлял он, и ленивые его фантазии расплавленным парафином стекали в эфирный океан бесконечности. Чудные... Суетятся, скандируют. Хотят чего-то... И транспаранты их эти, лозунги словно крылья какие. Они ими размахивают, жужжат, стрекочут что-то по-своему, взлететь, верно, стремятся.
Туда, к небу голубому, к солнцу. К идеалам своим. Думают, ждет их там кто?
Hаивные, хрупкие такие, не тараканы, нет, бабочки, бабочки-однодневки. А, может, и ждут... Hе зря же они здесь, все такие с тоненькими припудренными крылышками и жесткими усиками, скрученными спиралькой хоботками и лапками, такими маленькими, цепкими, и глазками своими поглядывают, фасеточными.
Бабочки... Лимонницы, капустницы, крапивницы. Лето, оно ведь самое время для них, для бабочек. Для полета их беспечного, вечного в реальности своей.
Реализованной...
Подул легкий ветерок, и подхваченная им стайка разноцветных насекомых, вспорхнув с черных, нагретых солнцем площадных булыжников, эфирным облачком отправилась в сторону цветущего городского сквера. Две оставшихся было на площади бабочки - бойкая музыкальная лимонница и грузная, с потертой пыльцой на крыльях, крапивница чуть задержались, смешно ощупывая усиками древко забытого кем-то на мостовой плаката, потом дотронулись друг до друга хоботками и, словно пожав плечами, легко поднялись в воздух, чтобы затем, кружа и танцуя в кристально-прозрачной вышине, отправиться вслед своим товаркам. Крылышками "бяк-бяк-бяк, бяк-бяк-бяк-бяк..."
Hа палящее июньское солнце набежало долгожданное облачко.
Площадь опустела...
(с) Мак Хаммер, 16-17 декабря 2002 г.