— Хорошая собачка, добрая собачка, — бормотал я, пока он растягивался передо мной. — Собачке нравится, когда ей скребут животик, правда?
— Ничего подобного, — последовал громкий и отчетливый ответ. — Мне это вообще не нравится. Но кого интересует мое мнение? Такова жизнь.
Я был совершенно ошарашен. Как? Этот ублюдок дворняги, все свое время болтающийся на улице и ни разу не посещавший даже самые примитивные занятия, говорит на таком чистом иврите?
— Извините, — пролепетал я. — Вы понимаете человеческий язык?
— Все собаки понимают человеческий язык. Но только от людей они это скрывают.
— Но почему?
— Потому что вы, люди, со своей тупой болтовней и без того скучны. Стоит вам только догадаться, что мы вас понимаем, как ей не будет конца. Однако, почему вы прекратили чесать мой живот, уважаемый? Продолжайте чесать потихоньку, если вам это приятно. Обо мне не беспокойтесь. Я уже знаю, что сопротивление бесполезно. Следует ли мне еще немножко вывесить язык и слегка повилять хвостом? Или тихонько порычать?
Я прямо и не знал, что ответить. У меня не было опыта бесед с собаками.
— Во всяком случае, — сказал я, наконец, — я вас поздравляю с тем, что вы нашли такую милую спутницу жизни, как наша Франци.
— Милую?
— Так мне хотелось бы думать. Стоит мне только свистнуть — и она уже прыгает мне на колени, чтобы облизать мне подбородок. Иногда она просто становится на задние лапы, вероятно, чтобы дотянуться до моего носа. Она мне абсолютно предана.
— Абсолютно! — передразнил меня любовник моей собаки и прикурил сигарету. — Предана! Не смешите! Она даже не знает, что означает это слово. Меня она, например, держит рядом только во время течки. А как только получает, что ей нужно, выгоняет меня за дверь. Между тем, не было еще случая, чтобы мне представили ее отпрыска, доказывающего мое участие. И она никогда даже не предложит мне хоть кусочка еды, который она от вас ни за что, ни про что получает.
— По отношению ко мне, — негодующе прервал я, — она всегда ведет себя дружески и с любовью.
— Ничего удивительного. Она же очень религиозна.
— Она — что?
— Знайте же, милостивый государь: в отношении собак Франци — жестокое и эгоистичное создание. Любит и дружит она только со своим божеством. И ему, всемогущему, она приносит на алтарь фантастическую любовь.
— Кто этот — всемогущий?
— Вы.
— Я?
— Да, вы. С точки зрения собаки. Вы большой и сильный, и можете побить. Вы кормите Франци, вы предоставляете ей крышу над головой, обеспечиваете официальную защиту. Но что получаете вы за это? Ежедневную порцию виляния хвостом, вставания на задние лапы, умильной благодарности и подобного рода детских лизаний. И все в порядке. Люди же любят собаку до тех пор, пока она ведет себя по-человечески. Тогда собака любима. Ну, так мы и поступаем. Мы впадаем в восторг, когда вы нам чешете живот. Мы готовы немедленно принести обратно палку, которую вы куда-нибудь забросите, потому что знаем, что это вас обрадует. А нам это скучно невообразимо. Но, в конце концов, легче устраивать этот театр, чем голодному бродяжничать по белу свету.
— Но ведь говорят же: собаки — самые верные друзья людей.
— Людей? Каких людей? Франци ваш верный друг, ваш и больше ничей. Потому что вы тот, кто заботится о ее существовании. Вы когда-нибудь слышали латинскую поговорку: уби бене, иби канис? Что означает: собака там, где ей хорошо. Получай Франци достаточно еды от кого-либо другого, ее богом был бы он. Она строго монотеистична. Она верит в своего собственного бога и презирает всех остальных, особенно тех, кто малообеспечен и с которых нечего получить. Вы еще не заметили, как яростно она начинает лаять, когда какой-нибудь нищий или бродячий торговец появляется у дверей? Однако, она не залает, когда вы, возможно, принимаете яд, приготовленный мошенником, у которого дома под матрасом спрятано гораздо больше деньжат.
— Франци в любом случае выполнит свой долг и будет охранять наш дом.
— Франци охраняет ваш дом? Не смешите меня! Если Франци что и охраняет, так это дом, где она получает что-то для себя. Она охраняет свой ежедневный кусок хлеба. И она строго следит, чтобы его не взяла никакая другая собака. То, что вы принимаете за службу, есть не более, чем борьба за собственное существование. Это еще называют экзистенциализмом, если вы читали вашего Сартра.
— Я его не читал. Я не собака.
— Ну, определенно, нет. Это же так приятно, быть всемогущим. И великодушно красоваться перед своими поклонниками. И радоваться этой возможности с утра до вечера. Ну, конечно же, нет. Быть собакой при человеке — удивительная профессия. Я думаю, мы единственные создания на земле, живущие за счет человеческой глупости. Вы уж простите.
Я впал в глубокую задумчивость.
— Ну… тогда… что же мне, собственно, делать?
— Ничего. Забудьте, что я тут наговорил, уважаемый. Это была только шутка. И кроме того, собаки вообще не могут говорить…
После чего он лег на спину и приглашающее вытянул все четыре лапы, что обычно делают собаки, когда хотят, чтобы им почесали живот. Я чесал ему живот, а он смотрел на меня и тихонько рычал, вывесив язык. Собакам очень нравится, когда им чешут живот.
Лев убежал
Как-то раз в голову импресарио Иегуде Шульцбауму пришла захватывающая идея пригласить самых известных укротителей львов с их дрессированными питомцами в Израиль и организовать на стадионе в Рамат-Гане 25 гала-представлений.
Поскольку он был человеком решительным, то немедленно вылетел в Америку, где ему удалось заключить соответствующие сделки по меньшей мере с девятью видными укротителями. Его калькуляция была столь же простой, сколь и реалистичной:
Воздушный транспорт для 9 укротителей и 83 львов в Тель-Авив (20 самолетов) изр. фунтов 54 000,-
Прием и полное обслуживание в отеле "Шератон" изр. фунтов 750 000,-
Аренда стадиона на 25 вечеров изр. фунтов 25 000,-
Непредвиденные расходы изр. фунтов 200,-
-
Всего: изр. фунтов 829 000,-
-
Стадион вмещает 40 000 зрителей, так что за 25 вечеров придет около миллиона. При цене входного билета в пять фунтов получаем 5 миллионов, из которых чистого навара будет более 4 миллионов фунтов.
В газетах появилось объявление на целую колонку, извещающее о предстоящих спектаклях, особенно львиной звезды Байгеле, понимающей только иврит. Для газетных фотографов это было настоящим праздником, когда львы прибыли в аэропорт Лод и их под охраной специально приглашенной танковой колонны провезли в отель "Шератон".
Вечером по случаю знаменательного события был дан банкет, в котором приняли участие многие члены кабинета министров, а также сотрудники дипломатического корпуса и видные общественные деятели. Министр внутренних дел провозгласил тост за Иегуду Шульцбаума, сравнив его с величайшими американскими коллегами и коротко назвав его "Сол Урок Ближнего Востока". Представитель гостей в своей глубоко тронувшей всех речи пояснил, что наконец-то сбывается давняя мечта всех укротителей львов: теперь они, наконец-то, попали в Индию и смогут побывать на охоте на тигров…
На кухне отеля для угощения львов приготовили 10 верблюдов и 30 ослов. Двести прожекторов осветили своим ярким светом свыше 20 000 посетителей гала-премьеры на стадионе. Согласно программе первым на праздничном открытии вечера должен был выступать мэр Рамат-Гана: он должен был подойти к клетке со львами, поднять кнут с золотым набалдашником и разок громко щелкнуть.
По неизвестным причинам мэр отклонился от этой процедуры, щелкнул далеко от клетки и попал супруге итальянского посла прямо по шее, она была немедленно отнесена в импровизированную клинику, где ей оказали первую помощь. Этим маленьким инцидентом и началось представление. Львы вышли на арену, прыгали сквозь горящие шины, ходили по канату, сидели на корточках на табуретках, вставали на задние лапы и держали в передних маленькие бело-голубые флажки.