— Конечно, согласна, мистер Кан. Давайте думать, куда отправимся.
Но он не отвечает, и по глазам, кажется, понимаю, что у него сейчас в голове.
— Вы, мисс Лански, говорили насчет эскорт-услуг. Не могли бы вы мне наглядно объяснить, что вы имели в виду?
Я сразу почувствовала сладкую истому по всему телу, внизу стало мокро, и я потягиваюсь со вкусом.
— Вы не против, если я приму душ, Юджин?
Он против. Ведь он животное — захотел, и сразу ему все подавай. Прямо тут же, даже не помывшись, он разворачивает меня в кресле лицом к себе, стаскивает с меня брючки, опускается на колени, расстегивая джинсы и закидывая мои ножки себе на плечи. И берет с такой агрессивностью и напором, что я начинаю кричать уже после первых нескольких движений, до побеления пальцев вцепляясь руками в спинку кресла.
А потом, когда сперма его уже во мне и первый приступ позади, отводит меня в душ, моет заботливо и тщательно и приводит в заветную комнату. Там он меня приковывает не спеша к специальному приспособлению, этакому пыточному аппарату, и на моих глазах демонстративно медленно смазывает кремом уже опять налившийся кровью здоровенный член. Я ничего не могу с собой поделать и не в силах оторвать от него глаза, ерзаю бесстыдно, подальше отставляю попку, предчувствуя болезненно-вкусный акт.
— Ведь это тоже входит в эскорт-услуги, мисс? — интересуется он, пристально глядя мне в глаза и чуть усмехаясь, железной волей своей обуздывая желание немедленно кинуться на меня и брать по-зверски. А я кокетливо улыбаясь ему в ответ и произношу игриво:
— Все, что пожелаете, мистер. Все, что пожелаете…
Днем это было, а вечером, абсолютно обессиленные — по крайней мере это касается меня, изнасилованной трижды и потом оседлавшей Корейца и взявшей роль насильницы на себя, если с ним такое возможно вообще, — сидим, как всегда, у бассейна и гадаем, куда бы нам отправиться. В принципе, глупо говорить об отдыхе, живя в Лос-Анджелесе, — отъехал чуть-чуть, и вот тебе и океан, и знаменитые пляжи Малибу, Вениса, Санта-Моника, Марина-дель-Рэй. Можно отдохнуть и в Майами, где у меня, кстати, был дом — не у меня, а у несостоявшегося супруга господина Кронина, — но я там была, еще с тобой, и ничего особенного там нет, тот же океан, тот же огромный город.
Нет, в Америке отдыхать, конечно, ни к чему, везде одно и то же. К тому же я ради Корейца, чтобы ему нескучно было, летала с ним несколько раз в Лас-Вегас на боксерские матчи — ну любит он бокс, так почему бы не сделать человеку приятное. Останавливались в том же отеле, где когда-то мы жили с тобой, ходили по тем же казино, я его даже специально сводила к той часовенке, Литтл Уайт Чэпэл, в которой мы когда-то зарегистрировали наш брак. Я тогда сразу вспомнила свое настроение и состояние — ты мне в конце нашего пребывания в Лос-Анджелесе сам это предложил, я ведь совершенно не думала, что ты собираешься на мне жениться, и не поверила своим ушам, когда ты заговорил о семье и о будущих детях, о своих планах перебраться в Штаты и начать работать в Голливуде. Именно там я и узнала про деньги на фильм, и про Кронина, и про многое другое. Да ладно, что сейчас говорить об этом.
Я, честно говоря, опасалась, что один только вид этой часовенки, маленькой и белой, вызовет у меня массу отрицательных эмоций, но, как ни странно, не было ничего, потому что ты уже ушел из моей жизни, после того как я за тебя отомстила. Легкая-легкая грусть была, осенняя и ностальгическая, как при воспоминании о чем-то далеком и очень приятном, ушедшем навсегда. Ты ушел, и жена твоя Оля Сергеева ушла, а я, Оливия Лански, тебе совсем бы не понравилась. Слишком жесткая, трезвая, деловитая, жестокая. Глупо говорить, что такой меня сделала жизнь, а точнее, смерть, после которой я стала иной: что есть — то есть.
Кореец, правда, на часовенку всякий раз косился со значением, но молчал, верный своим привычкам. А я делала вид, что не замечаю ничего: мы уже к тому времени жили вместе, говорить же о большем я была не готова. Конечно, может, это смешно так серьезно относиться к браку, который заключается за пять минут, безо всякого предварительного ожидания и всяких заявлений, за который платишь тридцать пять, кажется, долларов и тут же тебя регистрируют. Но мы с тобой поженились именно здесь — в России это не котировалось, конечно, хотя в большинстве стран мира лас-вегасский брак считается действительным, но нам было все равно, ведь мы сюда собирались перебраться. Для меня выданное здесь свидетельство о браке было серьезней любого другого документа. Кстати, именно в этой церквушке я и стала Оливией Лански — по ошибке вместо “Ольга” написали “Оливия”. Так это имя и стало моим.