— О, это всего лишь вопрос практики, профессор. — Дэвис покраснел от удовольствия. Такие слова ученого с мировым именем явно были для него чем-то, что он запомнит на всю жизнь.
— А вы надолго приехали в этот очаровательный дом? — спросил профессор у Алекса.
— Еще не знаю. Скорее всего, на две-три недели… Я хочу тут кое-что сочинить. Согласитесь — здесь идеальное место для работы.
— Не знаю. К счастью, я здесь не работал. Зато оба моих знакомых и присутствующий здесь их стойкий и дельный сотрудник работают почти непрерывно. Хорошо, что Иэн не любит работать после обеда, а Гарольд Спарроу — вечером. Иначе я бы их вообще не видел, кроме как во время еды. Видно, что они приближаются к финишу. Мне знакомо такое состояние, и я очень люблю ощущать его на себе. Вам известны такие минуты, когда человек знает, что еще день или неделя усилий, и он сможет, наконец, выпрямить плечи и позволить уснуть уставшему мозгу, выключив работу его важнейших клеток, и заменить их теми, которые позволяют нам поймать рыбу или подстрелить зайца? Разум чувствует приближение такой минуты определенным специфическим образом. Он торопит нас и вызывает горячечное возбуждение. Мне кажется, что именно такое настроение я наблюдаю здесь в настоящую минуту. Не правда ли, мистер Дэвис?
— Более-менее, профессор, хотя мне трудно точно ответить на этот вопрос. Вы ведь знаете, что не всегда такой финиш действительно является финишем. Иногда кажется, что результат — вот он, совсем рядом, за углом улицы, если можно так выразиться, а тем временем оказывается, что он по-прежнему укрыт за семью горами. Профессор Драммонд утверждает, что до тех пор, пока какая-либо работа не окончена, никогда не известно, начата ли она вообще, ибо путь может привести в тупик, и тогда выяснится, что все надо начинать с самого начала.
«Ничего он ему не объяснил. Умный парень…» — подумал Алекс и с уважением посмотрел на невинное юношеское лицо Филиппа Дэвиса, который слегка наклонился вперед, как бы подчеркивая, что он готов с уважением выслушать ответ оппонента.
Профессор открыл рот, но прежде чем успел заговорить, дверь отворилась снова, и на пороге появились обе дамы, а следом их мужья.
— Прошу к столу, — сказала Сара. — К счастью, Кейт уже вернулась, и мне не придется самой вас обслуживать, — лицо Сары разрумянилось, а волосы были слегка примяты. — Кажется, один из тех двух охотников за бабочками, которые расположились у наших ворот, пытается поймать нашу Кейт… Однако не будем сплетничать о слугах. Довольно того, что они о нас сплетничают.
Все направились в столовую. Неразговорчивый Гарольд Спарроу сел рядом с Люси, одетой в платье холодного фиолетового цвета, которое прекрасно оттеняло ее красоту и светлые волосы. По локоть забинтованную правую руку поддерживала переброшенная через шею белая шаль, из-под которой поблескивал рубин на узенькой, короткой цепочке. «Мало заботят ее женские мелочи, — подумал Алекс, — раз она к двум разным платьям надевает одно и то же украшение. Несомненно, она достаточно обеспечена, чтобы иметь определенное количество драгоценностей, и наверняка она их имеет. Просто вопрос красоты не является предметом ее постоянной заботы». Джо взглянул на Сару. Ничего в эту минуту не напоминало в ней того подростка, в обществе которого он сегодня утром покинул Лондон. День за окнами уже догорал, и стол освещала огромная хрустальная люстра. В ее свете белое платье Сары с глубоким вырезом, ее бриллиантовые серьги и великолепный алмаз на среднем пальце левой руки представляли собой изумительный фон для смуглых гладких плеч и шеи. Большие черные глаза сияли. Высоко зачесанные волосы блестели, словно политые водой. Пожалуй, впервые в жизни Алекс понял, что означает выражение «женщина, излучающая сияние». Сара Драммонд была похожа на инопланетянку, окруженную прозрачным электрическим ореолом, который двигался вместе с ней и вместе с ней застывал неподвижно. Но она, казалось, об этом не подозревала, хотя опытный глаз Алекса уверенно определил, что ей понадобился по крайней мере час для того, чтобы подобрать и сопоставить все элементы, создающие этот эффектный внешний облик.
— За здоровье нашего гостя, — произнес Иэн Драммонд, поднимая бокал. — К сожалению, это наш последний общий ужин здесь, и мы с профессором Гастингсом в последний раз садимся за этот стол вместе. Я, конечно, убежден, что вскоре мы встретимся вновь, ибо мир становится все теснее, и мы все чаще перебираемся с континента на континент, чтобы повстречаться со старыми друзьями и познакомиться с их новыми достижениями. Я пью за здоровье нашего гостя и за то, чтоб мы могли как можно чаще посещать его великолепную лабораторию, читать его мудрые статьи и восхищаться его достижениями, равно как и достижениями его коллег и всей его страны, столь прославившейся стремительным развитием технического прогресса!