Джонс внес маленький черный чемоданчик, который Алекс видел вчера на теннисном корте.
Паркер открыл чемоданчик. Люси наклонилась и, вытянув руку, проверила содержимое бутылочек, вынимая их одну за другой и возвращая на место. Пустой зажим явно указывал то место, из которого был взят скальпель.
— Нет. Тут все в порядке, — сказала Люси и заглянула в плоский карман на внутренней крышке чемоданчика. Карман застегивался кнопкой. Люси открыла его и сунула внутрь руку. — Нет моих резиновых перчаток! — изумленно сказала она.
— А вы уверены, что они вчера там были?
— Нет… Я ими здесь не пользовалась… Они находились там, потому что являются частью снаряжения. В деревне никогда не известно, что может случиться… Иэн и Гарольд проводят химические опыты… Я всегда опасалась — мало ли что… — Люси подумала. — Я видела их четыре или пять дней назад, — сказала она решительно. — Я вынула их и пересыпала тальком. Была жара, и мне пришло в голову, что резина может пересохнуть. Да-да! Теперь я вспомнила — я положила их на место.
— Я в этом уверен, — пробормотал Паркер. — А спросил только для того, чтобы сказать вам: убийца вынул перчатки из вашего чемоданчика, затем одну бросил на дно шкафа в гардеробе, а другую глубоко затолкал под другой шкаф. И эта, вторая, была в крови. Джонс!
Вошел Джонс. На чистом листе бумаги он нес резиновую перчатку. Она была покрыта следами засохшей крови.
И в этот момент Люси Спарроу потеряла сознание.
— Шеф, — спокойно сказал толстощекий сержант Джонс с лицом румяного ребенка, — сейчас принесут результаты дактилоскопии.
— Хорошо, принеси воды!
Джонс исчез. Но прежде чем он вернулся, Люси пришла в себя.
— Я понимаю, что вам это необходимо, — тихо сказала она, поднимая голову, — но я больше не могу этого переносить. — Она выпрямилась в кресле.
— А не проще ли было сказать правду?
— Какую правду? — Люси подняла на него глаза с выражением, какое охотники видят иногда у загнанного, умирающего зверя. — Но я в самом деле не знаю, кто убил…
— Но вы догадываетесь. Иначе вы не выгораживали бы убийцу. Или вы не понимаете, что уже сказали нам, кого пытаетесь прикрыть?
— Я?… я… Прекратите… — Она с огромным усилием взяла себя в руки. — Больше вы не услышите от меня ни слова, господин инспектор. Невзирая на то, что вы об этом подумаете. Либо арестуйте меня, либо позвольте уйти. Мне нечего больше сказать.
— Хорошо, пожалуйста. — Паркер встал. — Я лишь удивляюсь, что вас раздражают мои усилия. А ведь я ищу преступника, и казалось бы, имею право просить помощи у каждого порядочного человека?
Но Люси Спарроу, плотно сжав губы, даже не удостоила его взглядом. Выходя, она лишь чуть кивнула головой Алексу.
Когда дверь за ней закрылась, Паркер тяжело сел в кресло.
— Ты только подумай, — тихо сказал он, — погиб наш Иэн. Кто-то убил его. Казалось бы, что такая женщина, как Люси Спарроу, умная, хладнокровная, умеющая держать себя в руках, поможет нам, тем более что убийца хотел свалить вину на нее: он совершил убийство ее скальпелем, держа этот скальпель в руке, на которую надета ее перчатка, да еще подбросил здесь ее кулон, который все не раз видели. А между тем она вышла отсюда, будто мы ее враги. — Он секунду помолчал. — Я знаю, кого она выгораживает.
— Своего мужа, конечно, — сказал Алекс. — Но почему она думает, что это он? Когда она сюда вошла, она этого еще не знала.
— Вот-вот! — Паркер встал. — Когда мы это узнаем, мы будем знать все. Точнее, почти все.
Он подошел к двери.
— Джонс!
— Да, шеф.
— Так что с этими результатами?
— Сейчас будут.
— А что насчет обуви с кровью?
— Ни у миссис Спарроу, ни у мистера Спарроу ничего такого не обнаружено. Вообще пока ничего, кроме того, что я передал.
— Хорошо. Он ждет в салоне?
— Да. Стивенс дежурит у двери, но так, как вы хотели, шеф, то есть, он не задержит его, а лишь попросит вернуться, потому что вы скоро подойдете. Пока что он терпеливо ждет…
— Хорошо. Давай сюда дактилоскописта, как только он будет готов.
— Да, шеф.
Паркер вернулся в комнату.
— Я велел проводить Спарроу в другую комнату, где он меня ждет. Я не хотел, чтобы они здесь встретились. Кроме того, за это время мы успели спокойно осмотреть их комнаты и гардероб. Миссис Драммонд, разумеется, не возражала.
— А как она держится? — спросил Алекс.
— Сара Драммонд? Она была очень бледна, когда я вошел к ней сразу после приезда, но хорошо держала себя в руках. Ты знаешь, такая женщина могла бы его убить.
— Знаю. Но не верю в это.
— А кого ты подозреваешь?
— Мне трудно сказать… Если бы не один факт…
— Вот именно. Мы должны считать виновным любого из них, пока не убедимся в его невиновности. Я не знаю, но мне кажется, что нас тут еще многое ждет… Бедный, бедный Иэн… Если бы он знал…
— К счастью, он не знал, — сказал Алекс, невольно понижая голос. — Он погиб, считая ее лучшей из жен.
— Не обязательно. Если она стояла за ним и ударила скальпелем в спину, он не потерял сознание мгновенно… Это изумление, застывшее в чертах его лица… Его глаза…
— Послушай! — сказал Алекс. — Когда ты допрашивал Люси Спарроу, я кое-что вспомнил. Иэна убила не женщина. Головой ручаюсь. Тот человек, который вздохнул за моей спиной в темноте, — это был мужчина.
— Тот, кто тебя ударил?
— Да. Это было дыхание мужчины, понимаешь?
— Да… — Паркер развел руками. — Ну что ж, подождем — узнаем. Я велел сделать подробное увеличение всех отпечатков на внешних и внутренних ручках всех дверей и на выключателе в кабинете. Ведь этот человек потушил свет, услышав, что ты подходишь, и притаился с пресс-папье, которое схватил со стола. Это ясно. А потом, убегая, он оставил пресс-папье на подоконнике в коридоре второго этажа.
— Это исключает горничную и Мэлахи, — сказал Алекс. — Никто из них не побежал бы наверх.
— Да. Значит, у нас есть шесть человек, из которых ты и Люси Спарроу не имеете никакого разумного мотива для убийства. Итак, остаются четыре человека.
— Дэвис, Сара, Гастингс и Спарроу, — перечислил Алекс.
— Шеф! — Джонс вошел в комнату. — Отпечатки пальцев готовы!
— Превосходно!
В комнату осторожно вошел высокий худой человек с седыми коротко стриженными волосами. Под мышкой он держал папку. Кивнув Алексу и не ожидая приглашения, он уселся за стол.
— Здесь у меня отпечатки пальцев восьми указанных лиц и убитого, — начал он несколько монотонно, — а здесь отпечатки, собранные на дверных ручках, выключателе в кабинете, на пресс-папье и на скальпеле… Отпечатки на выключателе…
— Господи! — воскликнул Паркер. — А чьи отпечатки на скальпеле?!
— Минуточку. Отпечатки на скальпеле принадлежат только одному человеку, чьи папиллярные линии идентичны с линиями лица, находящегося в списке пробных отпечатков, взятых у присутствующих в доме лиц. Они принадлежат… миссис… нет… минуточку… Ага, вот! Мистеру Спарроу.
XI
«А ты не прикасался к дверной ручке?»
— Да… говорила вам… — Было видно, что он размышляет. — Потом ко мне зашел профессор Гастингс, и мы с ним разговаривали, может, полчаса, может, дольше…
— В котором часу к вам пришел профессор Гастингс?
— В котором? — Спарроу оживился. — В 10.40. Я сейчас вспомнил. Мы встретились у дома, и тогда было 10.10. Я сказал ему, чтобы он зашел ко мне через полчаса.
— Я это слышал, — сказал Алекс. — Я стоял тогда рядом с вами.
— Вот именно! — Спарроу с благодарностью посмотрел на него. — Пожалуйста, не удивляйтесь, но этот ужасный удар… я не могу собраться с мыслями…
— Да. Я хорошо это понимаю… — Паркер наморщил брови, вглядываясь в свой блокнот. — Значит, вы разговаривали с профессором Гастингсом с 10.40 до 11.10 или 11.20?
— Да. До 11.20, потому что когда после его ухода я вошел в комнату жены, она сказала: «Послушай, уже двадцать минут двенадцатого. Тебе пора ложиться…» Она всегда беспокоится о том, чтобы я вел правильный образ жизни, ну, то есть… — он умолк.
— И что вы ответили жене?
— Я? Что ответил?… Кажется, мы начали разговаривать и беседовали некоторое время… где-то минут двадцать. Потом я пошел к себе и разделся.
— А что делала ваша жена, когда вы вошли?
— Печатала письмо на машинке.
— А откуда вы знаете, что это было письмо?
— Потому что она как раз закончила и печатала адрес на конверте.