— Я же тебе целую пригоршню дала, когда у меня гостила…
— А от них уже ничего не осталось…
— Что-то я, дочка, слыхала, будто и соседи теми пилюльками сыты были, — становясь на сторону младшей, неожиданно сказала мать. Она считала: не следует зарабатывать добрую славу на том, что дали в помощь тебе…
— И вы, мама, поделились бы. Помогло же людям… — Гафия не рассердилась, знала доброту и щедрость матери.
— У тебя и вправду что-то болит? А как там твой поживает? — Анна осторожно задавала вопросы, причины всех сестриных недугов были ей хорошо известны.
— Болит и не перестает… Что поделаешь? Видно, на роду написано, что суждено терпеть… Только бы хуже не стало…
— Да хватит тебе! — перебила мать и взглянула на Анну. — И у меня болит, да некому пожаловаться… Вот и терплю…
— А ты бы поинтересовалась, как мама. Отчего не спрашиваешь, что с человеком? — Гафия пошла в наступление с неожиданной стороны и так решительно, будто необходима была матери самая срочная помощь.
— Но она не жалуется! — оправдывалась Анна.
— А ты жди, пока пожалуется! — повысила голос старшая. — Недели две назад дыхание у нее сперло, сердце биться перестало… И за доктора пришлось быть, и за аптекаря… Счастье, что родничок рядом случился, он маму и спас… — Гафия говорила зло, с загадочными недомолвками: мол, докторше самой следовало бы обо всем дознаться.
— Что же ты до сих пор не сказала? — Глаза Анны расширились от удивления.
Мать молчала. Все было правдой… И хотя Гафия ничем не могла помочь во время острого приступа, но именно она, старшая, в те минуты находилась рядом. И в этом было ее преимущество перед сестрой, хоть та во все свои нечастые приезды привозила лекарства, осматривала и выслушивала, давала дельные советы, как беречься в разное время года.
Анна невесело задумалась.
— А, болтай! — Мать махнула рукой, словно хотела показать, что не следует придавать этому значения. Но выражение лица выдавало, видно, сама понимала приблизившуюся вплотную опасность…
— Выходит, сестричка, получается у нас по пословице: сапожник без сапог, портной без штанов… — Анна попыталась пошутить, хоть, правду говоря, услышанное встревожило и было не до смеха.
— Вроде есть доктор и нету его… Есть потому, что свой, а нету оттого, что больно далеко… — Мать говорила спокойно, а в голосе звучали одновременно и тайная гордость, и досада.
Когда дочка заканчивала институт, в их село вдобавок к двум врачам, уже работавшим здесь, должны были назначить еще одного. Кто-то из соседей, видно, знающий и толковый, посоветовал родителям, не откладывая, обратиться в правление колхоза и похлопотать, чтобы послало оно просьбу в ректорат. Так, мол, и так, направьте нашего, деревенского, в родные места, ведь за всю историю села не случалось такого, чтобы кто-то из крестьян выучился на врача. И охотник нашелся составить письмо, по которому ясно и понятно выходило: Анне, молодому специалисту, нужно работать на дедовской земле…
Микола, отец, хоть сам никуда идти не собирался, готов был прислушаться к разумным советам. Но мать повела себя решительно: вежливо выслушивала всех, помалкивала и оставалась при своем разумении. Ведь, если правление или общество станут ходатайствовать о назначении Анны в их село, просьбу могут уважить, и тогда дочка окажется в зависимости от хлопотавших. И будет так не на время — навсегда. Ну, и, кроме того, мать верила: те, кто учил Анну и пошлет ее на работу, наверняка лучше других знают, где она больше нужна…
— Что и говорить, Гафия! Хорошо, кабы она с нами была… Да ведь люди — всюду люди, и болит у них одинаково… Лучше, когда есть… — Она прервала свою речь, понимая сложность жизни больше, чем старшая дочь. И, кроме всего, радовалась тому, что не засиделась младшая в девках, что привязывала ее теперь к городу не только работа, но и семья.
Анна, словно хотела наверстать упущенное и оправдать прежние надежды, торопливо поднялась и вышла в соседнюю комнату за своими врачебными принадлежностями. Она уже приготовилась выслушивать, советовать, лечить…
— Теперь можешь выстукивать… Полегчало маме. Тогда нужна была помощь, когда упала на землю и лоб ледяной росой покрылся… — Гафия свято верила, что врач необходим только тогда, когда хворь свалила с ног и смерть замахнулась косой…
— Давай сначала тебя послушаю! — Анна приготовила аппарат и сосредоточенно посмотрела на сестру.
— Да чего там! Здорова я… — Гафия считала, что может определить свои болезни лучше любого врача.
— Пускай посмотрит… Душе приятно со своим доктором дело иметь… — пыталась уговорить ее мать.