Еремей Горыныч поджал чопорно губы:
— Нам не положено…
Нотариус на правах человека, знакомого со здешними порядками, пояснил:
— Нравы в имении, Глеб Сергеевич, суровые. Патриархальные!
Домоправитель крикнул в распахнутую в соседнее помещение дверь, кухню, должно быть:
— Мария! Подавай!
Тот час в обеденный зал вплыла обряженная в длинный вышитый сарафан, с повязанным на голове белоснежным платочком, полная, округлая, будто сама только что из печи, румяная, словно сдобная булочка, женщина лет сорока. В руках она несла поднос.
Ловко расставив яства, тут же метнулась назад. Ей понадобилось несколько таких пробежек, прежде чем она закончила выставлять на стол всё новые и новые блюда, водрузив в завершении на середину исходящую тонким аппетитным ароматом супницу.
Стараясь не бросать голодные взгляды на многочисленные тарелки с мясными нарезками, салатами, солёными грибочками и прочей, явно не покупной, от здешней земли, снедью, Глеб Сергеевич изучал, осторожно беря в руки поочерёдно, столовые приборы — вилки и ложки литого серебра, ножечки того же металла, всё с фамильными вензелями, силясь постигнуть их предназначение.
Нотариус, успевший, судя по всему, освоиться со здешними порядками, распоряжался по-свойски:
— Ты, Марья, нам супчику-то по чуть-чуть наливай. По полтарелочки. У тебя душа гостеприимная, с размахом. А мы же с Глебом Сергеевичем не лесорубы, что бы всё это, — обвёл он рукой уставленный закусками стол, — оприходовать! — И обратился к домоправителю. — Еремей Горыныч, ты наследнику-то настоечки своей знаменитой, на кедровых орешках, для аппетита плесни. Я бы рад составить компанию — да не могу. За рулём! — причмокнул он с сожалением.
Похлебав наваристого супчика, отведав жаркого из телятинки, сдобрив салатиками из свежих овощей, закусив тонко нарезанной буженинкой, а, главное, выпив три гранёных стопки литого стекла щедро, «с бугорком» наполненных крепчайшей «кедровкой», Дымокуров несколько расслабился, осоловел от накатившейся сытости.
— А у вас что ж, постоянно так вот, в торжественной обстановке трапезничают, или только по особым случаям? С приездом гостей связанным, например? — задал вопрос домоправителю Глеб Сергеевич.
Тот кашлянул в кулак степенно, наблюдая исподлобья, как шустро убирает и сносит со стола грязную посуду Мария. Потом ответил коротко:
— Всегда. Не нами заведено, не нам и обычаи сии отменять…
Отставной чиновник покивал головой одобрительно. Такое неторопливое вкушение яств, заботливо подаваемых внимательной и угодливой хозобслугой ему явно понравилось.
— А что ж, — начал он осторожно развивать тему, — у вас и люди для этого есть? Работники?
— Челядь? — грубовато уточнил Еремей Горыныч. — Найдётся…
— А они что ж, по найму, или договору работают? — не отставал Глеб Сергеевич под одобрительным взглядом нотариуса. — Зарплату, небось, получают?
Домоправитель повёл неопределённо плечами:
— Дык, харчи… Завсегда так было… Заведено исстари… Не нам и менять…
Однако Дымокуров твёрдо вознамерился прояснить этот вопрос.
— То есть, вы хотите сказать, что официально трудовые отношения у вас с ними не оформлены? И работают эти люди в усадьбе лишь за еду?
Еремей Горыныч потел всё явственнее.
— Ну, не токмо за харчи… Одежонка, обувка. Всё Василиса Митрофановна им справляла. Опять же, проживание…
Нотариус неприметно кивнул понимающе, а потом кашлянул деликатно.
— Гхм-м…, друзья! Мне пора. Стемнеет скоро, а по вашим лесным тропам на автомобиле пробираться не просто… Да, Глеб Сергеевич, вам ещё несколько бумаг подписать нужно… Еремей Горыныч, где тут у вас кабинет?
Тот встрепенулся с готовностью:
— Пойдёмте, я провожу.
Домоправитель, видно было, откровенно обрадовался тому, что прервался неприятный по какой-то причине для него разговор…
7
Утром того же дня, когда Дымокуров вступал в права наследства, губернатор Александр Борисович Курганов пригласил в кабинет своего заместителя, вернее будет сказать, заместительшу — вице-губернатора, отвечающего за внутреннюю политику Южно-Уральской области Надежду Игоревну Барановскую.
Вообще-то, как-то само собой сложилось так, что из числа шести заместителей главы региона, в «ближнем круге», имевшем свободный, на зависть прочему чиновному люду, доступ к главному «телу», состояли исключительно женщины.
Их, всем скопом, из своего муниципалитета прихватил и перевёз в областной центр мэр заштатного городка, которого внезапно для всех указом самого президента назначили губернатором края. А потом, как водится, подтвердили это назначение «всенародными выборами», согнав и заманив на избирательные участки сладкими посулами и угрозами едва ли треть населения — в основном работников бюджетной сферы из сельской глубинки.