Глеб Сергеевич согласился охотно.
— Ну, хорошо. Пусть так. Выходит по вашим же словам, что в находке такого черепа нет ничего не обычного!
— Но не в нашем случае! — бережно спрятав таинственный артефакт в коробку, хранитель музея вновь перешёл на шёпот. — Те черепа, что попадали прежде в руки учёных, принадлежали людям, жившим от нескольких сотен до тысяч лет назад. А этому — уважительно указал он на коробку, — сколько бы вы дали?
— В смысле возраста? — уточнил Глеб Сергеевич. — Я в черепах не разбираюсь. Старый, наверно, раз помер…
— Биологический возраст этого индивидуума, — опять указал на коробку Рукобратский, — установлен. На момент смерти ему было около тридцати. Судя по прекрасно сохранившимся зубам. Погиб он насильственной смертью — череп проломлен в теменной части тяжёлым тупым предметом, вероятнее всего, дубиной или каменным топором. Хотя, возможно, рогом бизона или бивнем мамонта. Но я говорю сейчас о возрасте этой находки в археологическом смысле. Этот человек погиб пятьдесят тысяч лет назад!
— Да? — равнодушно поднял брови Дымокуров. — Тем более в толк не возьму, с чего тогда весь сыр-бор. В полицию по данному криминальному случаю обращаться уже поздновато…
Степан Порфирьевич вновь взбеленился.
— У вас всё шуточки… а между тем, возраст находки отвечает на давно мучавший археологов вопрос: на кого стремились быть похожи люди в древности, деформировавшие специально свои черепа? Да вот на эту особь, которая, судя по датировке артефакта, обитала на планете пятьдесят тысяч лет назад! И жила, обратите особое внимание, здесь, на территории Заповедного бора!
— Ну, хорошо, — Глеб Сергеевич придал лицу серьёзное выражение, демонстрируя, что проникся исключительной важностью музейного экспоната. — А к вам-то как этот череп попал?
— О-о… — хранитель музея откровенно обрадовался возможности поделиться своей тайной со знающим человеком. — Это невероятное стечение обстоятельств! Пойдёмте. Я расскажу!
Выведя под руку Дымокурова из душного чуланчика, и старательно заперев дверь на всё тот же висячий замочек, Степан Порфирьевич поведал историю появления уникальной находки в заштатном музее.
Оказалось, что в конце восьмидесятых годов прошлого теперь века на территории Заповедного бора производила раскопки археологическая экспедиция Академии наук СССР. Руководил раскопками академик Яблочков, признанный авторитет в мировой археологии.
Учёные рассчитывали найти здесь, в окрестностях бора, погребения сарматов, а возможно, при удаче, обнаружить и древние стоянки людей времён неолита.
Рукобратский был в ту пору директором Колобродовской средней школы, по совместительству преподавал историю, и как раз начал организовывать музей, для которого ученики тащили всё, относящееся к старому деревенскому быту, и обнаруженное в сундуках бабушек, сараях и чердаках деревенских домов.
— Кое-что археологи раскопали, но со мною не поделились, — досадовал и сегодня, много лет спустя, хранитель музея. — Я их просил хотя бы какой-нибудь завалящий каменный наконечник стрелы подарить. Для народного, так сказать, просвещения. Да где там! «У нас, — объясняли, — всё задокументировано, зафиксировано». Ну, а потом Союз развалился, финансирование экспедиции прекратилось, учёные, собрав найденное, укатили в столицу. А я… — тут Степан Порфирьевич опасливо оглянулся по сторонам, — каюсь, пошарил там, где они, археологи-то, копали. Не из корысти какой-то, — горячо заверил он Глеба Сергеевича, — а чисто из научного интереса. Опять же, рассчитывал музей наш пополнить. И… — он прервался многозначительно, — нашёл этот череп!
Солнце уже яростно било в окна зала для экспозиции, утренняя ласковая теплынь сменилась душной жарой, и Дымокуров начал тяготиться и пребыванием в музее, и его словоохотливым хранителем. Тем не менее, ради приличия поддерживал разговор.
— А как вы возраст этой находки определили? Учёные-то уехали, и череп этот вы, судя по всему, никому не показывали? — полюбопытствовал он.
— А я кусочек кости, осколочек специалистам из нашего областного музея показал. Именно для определения возраста. Они и выдали мне сенсационную датировку — пятьдесят тысяч лет!
— А что это за осколочек, откуда, вы им не сказали? — прозорливо улыбнулся отставной чиновник.
— Да никто и не спрашивал особо, — покраснел Рукобратский. — Меня свели со специалистом соответствующего профиля, и я его, знаете ли, этот анализ на датировку частным образом попросил сделать. За наличный расчет. Из своей пенсии деньги взял.