- Не может этого быть, - сказал он вслух.
- Что? Чего ты там? – тут же отозвалась с печи Таисия, которая, казалось, спала.
- Да сон, пустое, - ответил Пётр, но ужас так и не отпустил его.
- Родные снились?
- Нет, - пробурчал он и встал.
Умываясь, он подумал о том, что вот уже много дней, как не вспоминал про своих родных, как будто вымело из головы всю боль ветром. Даже сейчас подумав об этом он ничего не почувствовал, кроме удивления.
Сны. Эти загадочные сны.
Спустя еще неделю Пётр насмелился спросить у Таисии про отшельника, который её приютил девчонкой.
- А с чего это вдруг? – сначала взъершилась она, но, помолчав с минуту, продолжила. – Хороший он был, добрый. Игнат был из знати, ушёл из дома. Или не ушёл. Может его и отец прогнал, забыла я.
В душе у Петра что-то йокнуло! Игнат! Именно это имя он слышит каждую ночь во сне. Он сидел онемевший, в голове одна за другой проносились картинки.
- Да, прогнал. Не хотел, чтобы я ерундой занимался. Я хотел к Филамоновым Братьям уйти, а он не хотел, - едва слышно проговорил Пётр.
Таисия замерла. Он замолчал, нахмурился, его затуманенные глаза сморгнули дымку, их застилавшую, и посмотрели на старушку. Та, не зная, что ответить, так и сидела с открытым ртом.
- Я знаю. Кажется, я это он, - подтвердил Пётр, но после поправился. – Или был им когда-то.
- Как был? Как это был? – начала старушка, но тут же замолчала.
- Зачем я здесь, а? – с болью и надрывом в голосе спросил Пётр. – Зачем, баба Тася?
Он не называл её так давно, с последнего своего лета у неё, и сейчас со слезами и страхом в голосе это детское обращение вырвалось само собой. Ему захотелось стать маленьким, слабым, чтобы прижаться к ней, спрятаться в её лохмотьях, как это было когда-то.
Поражённая услышанным, Таисия смотрела прямо перед собой, в тёмный запечный угол, как будто там был ответ.
- А Катьку мою помнишь? – вдруг спросила она.
Пётр, собиравшийся с силами, чтобы не разрыдаться от страха перед неведомым и непонятным, на секунду замер, но тут же вспомнил то, чего помнить был не должен.
- Куклу твою, что ворона унёсла?
Таисия минуты три смотрела на Петра со страхом и восхищением в глазах, а потом стала засыпать вопросами. На какие-то он отвечал, про что-то не слышал вовсе. Через полчаса они оба выдохлись и замолчали. Пётр витал в чужих воспоминаниях, а Таисия в своих собственных.
- Что мне с этим делать? – внезапно спросил он.
- Жить? – в ответ спросила она.
- Но как? Я теперь не понимаю, кто я! – в его голосе было столько боли и отчаяния, что старушке стало его жаль.
Так или иначе, она всегда в глубине души считала его своим ребёнком. Её молодость прошла в лесу. В те короткие поездки на ярмарку или в ближайшую деревню, она сторонилась мужчин и стеснялась их внимания. Ближе к сорока годам Таисия поняла, что останется одна до конца дней. Печалилась она пару месяцев, пока судьба не послала ей Петра.
Уже давно привыкнув к тому, что видит то, что еще только должно будет случиться, она увидела и Петра: мёртвого младенца на руках у молодого парня, стоящего рядом с , лежащей на земле, женщиной в беспамятстве. Что должно было произойти – она знала, но не знала, что сама изменит судьбу.
В тот день, когда отставшие от каравана родители Петра, брели по дороге, Таисия собирала мхи в сосновом бору, что был недалеко от дороги. Она не выходила на дорогу, не любила встречаться с людьми. Но тут что-то потянуло её туда. Бороться с этим глубинным желанием она не стала, знала, что потом пожалеет об этом.
Всего один раз она пренебрегла своим чутьём и не пошла по зову, рождающемуся внутри, а вернувшись, домой увидела, что огонь играет на остатках её дома. В том пожаре сгорел дед, сестра, мать и пьяный отец, который и поджёг дом, вылавливая своих бесов.
Когда на дороге она встретила человека из сна, она не удивилась. Оценив ситуацию, помогла ему довести беременную женщину до своего домика, где и приняла у неё Петра. Свой дар Божий, как она его про себя называла.
Печаль Таисии была безмерной, когда Пётр однажды не приехал к ней на лето. Потом прошёл еще год, а он так и не появился, потом еще. Нет, она не забыла о нём, разве такое можно забыть. Но боль с годами утихла, скукожилась, как высохшее яблоко и завалилась за повседневные дела и заботы. Пока в одну ночь она не проснулась от странного сна: взрослый Пётр, а ошибиться она никак не могла, сидел за её столом и пил чай.
У него, судя по всему, тоже был дар, но понять его силу и смысл Таисии не давалось. Он вспомнил жизнь человека, с которым никогда не был знаком, да и слышал-то о нём немногое в самом раннем детстве. Возможно, он мог вспомнить и других, если бы захотел.