Выбрать главу

— Оль, ну вот что это такое, а? Я работаю, ловлю твоих блох, а ты даже не удосуживаешься сообщить, что внесла изменения. Ладно ещё, если я сама вовремя увижу, а если нет? Так и останется оно... непричёсанное. Иногда смотрю на текст и думаю: то ли я это сама пропустила, то ли автор что-то втихаря наваял. Это твой текст, ты вольна делать с ним всё, что считаешь нужным, но если уж мы с тобой сотрудничаем и если я твоя бета, то будь любезна хотя бы ставить меня в известность, если что-то дописываешь или изменяешь. Не могу же я по сто сорок шесть раз перечитывать!

Каждую главу Ольга писала в отдельном файле, так ей было удобнее. При редактировании дата изменения тоже сразу обновлялась — только по ней Алиса и могла порой заметить, что «автор что-то втихаря наваял», напустив в текст, конечно же, новых блошек. И в каком же месте этот безалаберный автор внёс правки? Поменял ли он всего лишь пару слов местами, добавил одно предложение или вставил целых полстраницы где-нибудь посередине текста? Неизвестно. Либо всю главу перечитывать, либо устраивать автору допрос с пристрастием: что там этот творец без ведома беты опять натворил? Полезной в таких случаях функцией записи изменений с выделением правок Ольга тоже частенько забывала пользоваться.

— Есть, товарищ бета! — шутливо брала она под невидимый козырёк. — Молод, виноват, исправлюсь! — И добавляла уже серьёзно и нежно, обнимая своего любимого редактора и целуя в носик: — Солнышко, не сердись. Я ж не специально! Хотела тебе сказать, но из головы вылетело... Спасибо, что причёсываешь мою блохастую, как дворовый кот, писанину. Ты — золотце, а не бета. Не дуйся, родная. Я больше так не буду.

Алиса сопела, закатывала глаза, недовольно цокала языком, но не могла удержаться от улыбки и в итоге прощала. С одной лишь просьбой:

— Оль, если что-то правишь в уже вычитанном мной тексте, то либо цветом выделяй, либо включай запись изменений. Чтоб я видела, что и где исправлено тобой.

— Слушаюсь и повинуюсь! — торжественно отвечала Ольга.

К счастью, такое случалось нечасто. Ольга ценила труд Алисы и старалась не усложнять его ей. В меру своих сил она стремилась быть покладистым и беспроблемным автором у строгого, но милого редактора.

*

Только в пятнадцатой главе раскрылась наконец страшная тайна лорда Гая, интригу с которой Ольга тянула и подогревала, как могла.

Проклятье беспощадного правителя-воина было связано не только с его баснословной жестокостью. Ольга не стала придавать его внешности слащавый лоск; нет, смазливым личиком Гай не мог похвастаться. Не было у него ни «тонкого орлиного носа с красивым вырезом ноздрей», ни «больших и ясных глаз цвета весеннего неба, с пронзающим душу взором», ни «роскошных, шелковисто-мягких прядей оттенка ромашкового отвара»; его лицо пересекали шрамы, а голову он иногда брил — по внезапно нашедшей на него прихоти или из соображений военной практичности. Но при всей суровой брутальности его облика у него отсутствовала растительность на лице, а голос звучал то ли как высокий мужской, то ли как низкий женский.

Будущий лорд Гай родился с признаками обоих полов, причём и те, и другие органы были развиты одинаково полноценно. Конечно, без магических происков тут не обошлось; ребёнка изуродовал давний враг Отца Фуно, старый волхв Бледа, которого потом убрали в пожизненное изгнание. Подрастающего Гая влекло и к женщинам, и к мужчинам. Будучи уже взрослым самостоятельным правителем, он завёл себе гарем из немых неграмотных наложников и наложниц, чтоб они не могли выдать его ужасающий секрет. Свою тайну он ревностно оберегал, не щадя никого, кому она случайно становилась известна. Но своего единственного сына и наследника, Люстана, он выносил и родил сам, для чего ему пришлось прибегать к ухищрениям: специально набирать вес, чтоб живот не выглядел странно. Но при хорошо развитой мускулатуре он и на девятом месяце не отличался огромным пузом. Ну, поправился государь немножко, думали подданные. Хорошо кушает и пышет здоровьем — какой в том грех? Роды у него принял Отец Фуно, его наставник, а найти женщину-кормилицу для наследника не составило труда. Сам Люстан не знал, что лорд Гай ему не папа, а мама. Официальной супруги лорд не имел, но мог при необходимости признать любое дитя, прижитое с наложницами, и вопросов это не вызвало бы; впрочем, была придумана грустная история, будто бы мать Люстана умерла в родах.