Слов не было. Не вымучивались они. Алиса заставила себя встать, чувствуя небывалую скованность. Хорошо, что трость была рядом — успела схватить и подпереть ею себя. Такое чувство, будто откат назад по всем фронтам: всё, что отвоёвано у болезни, куда-то пропало. Алисе стоило труда доковылять до беседки и сесть к столу.
— Оль, давай поедим. Это вино не слабо подхлёстывает аппетит. А потом, я думаю, надо будет съездить за продуктами и сварганить что-нибудь. Гостей надо кормить. Во сколько они приедут?
— Да ладно, мяса на гриле им хватит за глаза, — хмыкнула Ольга, подвигая Алисе блюдо с шашлыком. — К восьми обещали.
— Значит, надо купить побольше мяса. Всё-таки двое мужчин и... И ещё один довольно крупный мясоед, как-никак. — И Алиса немного неуклюже отправила кусок шашлыка в рот, ущипнула Ольгу за бицепс. — Такой крупный, что его уже стулья не выдерживают.
Алиса сама не знала, из каких недр души ей удалось достать юмор. Обеим было не до смеха, но он был нужен, как глоток воздуха. Чтоб и горло, и душу отпустило, чтоб тиски разжались.
— Намекаешь, что кое-кому пора уже не набирать массу, а худеть? — Ольга улыбнулась, но слабо — призрак улыбки, а в глазах — боль и вина.
— Да нет, кое-кому просто попался хлипкий стул. Дверные проёмы пока не жалуются на невпихуемое — значит, всё нормально. — И Алиса соскользнула с шутливой линии: чувствовала, что не потянет сейчас. Не хватало силёнок, надо было немного перевести дух.
Скованность понемногу отпускала, осталась только небольшая головная боль. Выехали они не сразу: Ольга всё-таки выпила бокал вина, пришлось подождать на всякий случай, пока лёгкий хмель выветрится. Разговор не клеился, будто какой-то весело урчащий моторчик внутри замолк. Далеко на горизонте маячила мысль: это временно. Пройдёт, просто нужно потерпеть. Это как сладости, которые кажутся невкусными после ядрёно-мятной зубной пасты, но потом это ощущение уходит. Ольга замкнулась, обниматься не лезла, будто боялась, что её оттолкнут; Алисе до стона сквозь стиснутые зубы хотелось успокоить её, сказать, что она верит ей, но правильные слова не подбирались. Не придумав ничего лучше, она попросила:
— Оль, вскопай в теплице, пожалуйста. Я всё-таки хочу посадить кое-что. Кроме продуктов, за рассадой на рынок ещё заскочим, ладно?
— Ты, я вижу, готовишь себе легальную отмазку, чтоб с нами не сидеть, — усмехнулась Ольга. — Типа, отстаньте от меня, мне помидоры сажать приспичило!
— А ты хочешь, чтоб я сидела с вами? — улыбнулась Алиса, всматриваясь и с осторожной радостью улавливая в её зрачках первые проблески оттепели после полосы хмурой отчуждённости. — Вы же о своём общаться будете, а мне и сказать нечего, я как бы лишняя буду в вашей компании. Ты же сама сказала, что я могу своими делами заниматься.
— Ну, из вежливости минуток пять можно и поизображать радушную хозяйку. — Ольга встала, натягивая перчатки и берясь за лопату. — И Лисён... Ты нигде и никогда не можешь быть лишней.
Отчаянно захотелось прижаться, но Алиса не решилась, да и Ольга уже нырнула в теплицу.
— Тут даже земля потрескалась — такая сухая! — послышался оттуда её голос. — И твёрдая — капец! Алис, — Ольга высунула в дверь вопросительно-испуганное лицо. — Это что, какой-то коварный план? Ты меня вымотать хочешь, чтоб меня на посиделки уже не хватило? Протестую! Это заговор и диверсия!
Пришлось тепличную почву полить водой из шланга, чтоб размягчилась, после чего Ольга целый час провозилась с лопатой, пыхтя и обливаясь потом. В теплице было жарко. Пока она там трудилась, Алиса сидела на скамеечке рядом, прислушиваясь к звуку вонзающейся в землю лопаты, к тяжёлому дыханию Ольги. Не в землю вонзалась лопата — в застоявшееся, слежавшееся прошлое на дне Олиной души. Не комья почвы она переворачивала — перетряхивала то, что похоронила в себе и старалась не думать, не вспоминать. Но прошлое само догнало и заставило вспомнить. Не Алисе был нужен этот разговор, а Ольге.
Та остановилась в дверях теплицы, опираясь на лопату — перевести дух. Взгляд — немного рассеянный, но из него ушла вина, напряжение и призрак ужаса, призрак звука ломающихся позвонков. Она выплеснула это в землю — каплями своего пота, выдохами «уфф». И земля приняла, на то она и мать.
— Оль, отдохни, — сказала Алиса, уловив всё это в её глазах и ощутив прохладное и освежающее, как ветерок, облегчение. — Может, тебе кофе сделать?
Та качнула головой.
— Не... Нормально. Знаешь, физическая работа каким-то образом ставит на место мозги, как ни странно. Спасибо тебе, кстати. Это была правильная идея.
Потом они съездили за продуктами и рассадой. В сортах Алиса не очень разбиралась, поэтому доверилась продавцам. Тридцать штук помидоров, двадцать — огурцов; но на этом её приступ садоводческой лихорадки не кончился. Алиса увидела рассаду цветов и загорелась.