— О, аэродром, — отозвался Димыч, потирая руки. — Чтоб было куда совершить жёсткую посадку, хе-хе!
И блеснул крепкими, холеными зубами. Логично: сам весь подтянутый, спортивный, без намёка на брюшко, с аккуратной стильной стрижкой, ухоженной бородкой — улыбка тоже соответствовала. А у Лёхи одного верхнего зуба справа не хватало, шевелюра поредела, пузико отрастил, хотя фигура у него была крепкая, коренастая, с коротковатой бычьей шеей, широкой спиной и грудью; туловище квадратное, ноги основательные, как столбы-опоры, но без лишней полноты. То, что называется — широкая кость. Алиса представила его копающим грядки: внушительная картина. Такого и в плуг впрячь — потянет. Человек-трактор.
— Из крестьян мы с батей, из-под Вологды, — рассказывал Лёха чуть позднее, когда уже жарилось, дразня ароматом, мясо на гриле. — А у Димыча в роду помещики да интеллигенция, докторá-профессорá. Его прадеды только трубочку на крылечке покуривали да ждали, пока какой-нибудь Егорка самовар раздует, а наши предки землю ихнюю пахали. А что? Землю я люблю, хоть две дачи и тяжеловато, одной бы за глаза хватило!
— Ничего, сдюжишь — вон какая спина! Пахать на тебе и пахать! — не уступал ему Димыч. — А сословиями ты меня не шпыняй: в Великую Отечественную одинаково воевали.
Разговор устремился в историческое прошлое. Опрокинулись несколько стопок водки, беседа зашла о революции семнадцатого года. Димыч обнаруживал глубокие познания истории и политики, Лёха его иногда поддразнивал провокационными вопросами.
— Ребята, брэк, — шутливо вмешалась Ольга. — На зыбкую почву вступаем.
— И то правда, — вздохнул Лёха, зажевав только что выпитую стопку маринованным грибочком и целым пучком парникового укропа. — А что у нас мясцо поделывает?
Мясцо было в самом соку и готово к употреблению.
— О! Вот это дело! — с воодушевлённым блеском в глазах сказал Лёха, получая на свою тарелку пару дымящихся стейков с коричневыми полосками от гриля. — Красота!
Гарнир был незамысловат: салат из помидоров, огурцов и лука, поджаренный на гриле сладкий перец, кабачки и уже проверенные шампиньоны с сыром.
Лёха любил есть вприкуску с хлебом, Димыч берёг фигуру и мучного ел мало. Бросив на гриль несколько квадратных ломтиков хлеба для Лёхи, Ольга снова наполнила стопки. Алиса с некоторым беспокойством следила за ней. Пила Ольга сдержанно, свою стопку наполняя едва ли наполовину. У Алисы в бокале было тёмно-бордовое вино, которое она потягивала понемножку — по полглотка, держа напиток во рту и смакуя его букет, прежде чем проглотить.
— Эх, хорошо сидим! — проговорил Лёха, с удовольствием прожевав мясо и отправив в рот сырную чашечку шампиньона, а также ложку салата. — На природе — милое дело! Кислород к мозгам поступает!
Лёгкое, пузырящееся веселье уже плавало на поверхности, делая картинку резкой и контрастной, а цвета — сочными. Бело-розовое яблоневое цветение, сиреневые пенные грозди, зелень травы, насыщенное золото солнца — всё виделось обострённо, ярко. Беседа была лёгкой, шутливой. Алиса то и дело исподтишка бросала взгляд на Ольгу; лицо той оставалось безмятежным, она улыбалась шуткам друзей, но сама вставляла пару слов лишь изредка. В основном она заботилась о том, чтобы их стопки и тарелки были полными.
— Оль, а ты чего отмалчиваешься? — спросил Лёха. — Расскажи хоть, как дела, как жизнь молодая?
— Дела — хорошо, — улыбнулась Ольга, снимая с огня новую порцию мяса и раскладывая по тарелкам. — И жизнь молодая тоже недурно идёт. В основном, благодаря вот этой прекрасной девушке.
— Любовь — самый главный компонент! — высказался Димыч.
— Я считаю, за это надо выпить, — добавил Лёха. И сам разлил по стопкам.
— Водка! — узнаваемым голосом из мультика «Остров сокровищ» проговорил Димыч. — Он наливает водку. Зачем? А!!! Он будет пить!
*
Тошнотворная невесомость выплюнула Ольгу в гулкую темноту. Под головой была сбитая в ком подушка, шея затекла, а череп гудел от распирающей, пульсирующей чугунной тяжести. Будто мозг распух и ему стало тесно.
По коже ещё бегали прохладные мурашки «наркоза», между усилием и результатом наблюдалась странная несоразмерность: она хотела лишь повернуться на бок, но чуть не скатилась с дивана. Нога свесилась, ощутив пол — только это и удержало тело в шатком балансе на краю. Серенький волчок уже точил зубы.
Слышалось похрапывание, явно мужское. Что ещё за?.. Ах да.
«Ну, ребят, мягкой посадки вам. И пусть к вам не прилетят вертолёты!» — последний тост остался лишь на словах: уже под завязку, не лезло больше. Закат почти догорел, голубые сумерки окутали землю, а качающиеся Лёха с Димычем побрели в поисках своих «аэродромов», выписывая ногами кренделя.