— Что-то мы расшумелись посреди ночи... тебе не кажется?
— Мне с тобой и в тишине хорошо, — хрипло прошептала Ольга.
Обнимать её, сквозь пижаму чувствуя тепло её тела; ощущать щекотное дыхание возле уха и кольцо её обнимающих рук. Но лучше всего — лечь с ней в обнимку и провалиться в уютное блаженство. Сразу стало бы хорошо, легко и спокойно. От Алисы пахло чистотой и свежестью (наверно, приняла душ перед сном), а вот ощущение собственного тела, вспотевшего, липкого, Ольгу смутно раздражало. Хотелось смыть с себя это. Насос среди ночи она включать не стала, чтоб не потревожить Лёху с Димычем — помылась из бочки для полива. Стоя на коврике, она облилась прохладной водой из ковшика, намылилась везде, где смогла достать; Алиса, игриво шагая пальцами по её спине, мурлыкнула:
— Спинку потереть?
— Давай. — Ольга передала ей мочалку.
Алиса уделила внимание не только спине, но и месту непосредственно под ней. Причём, кажется, увлеклась.
— Ты мне там до блеска надраиваешь? — усмехнулась Ольга, ощущая энергичные круговые движения мочалки то на одной, то на другой половинке. — Чтоб даже в темноте отсвечивало?
Алиса хихикнула.
— Ополаскивайся пока, я тапочки принесу.
Неудобство предметов на ногах не зря показалось Ольге подозрительным: один из них оказался Лёхиной сандалией, а второй — её собственным шлёпанцем, да ещё и правый с левым перепутались.
Лёха с Димычем всё так же похрапывали. Алиса, как выяснилось, постелила себе на чердаке — подальше от них. Наверх вёл люк с крутой лестницей, по которой только трезвый человек мог успешно забраться. Но каково ей самой было карабкаться вверх-вниз? На глазах у Ольги она преодолела подъём довольно ловко.
Ольга взяла с собой бутылку с водой и поставила около кровати. Прежде чем лечь, она ещё пару раз вливала в себя спасительную и целебную влагу.
Её желание наконец исполнилось: она забралась в Алисину постель. Сделать это, предварительно не помывшись, было бы свинством: от чистого белья пахло какими-то душистыми снадобьями, чем-то цветочно-травяным. И сама Алиса — чистенькая, в своей невинной пижамке с бантиками из атласных ленточек. Прижиматься к ней потным телом — фу. Но вот попробовать стянуть с неё пижамные шортики — это мысль. Тем более, что под ними не оказалось трусиков. Ольга погладила ладонью ногу Алисы, закинула на себя, а своё бедро просунула между. Мягкие влажные складочки коснулись кожи. Алиса немножко потёрлась, устраиваясь поудобнее. Губы соединились, её язычок нырнул внутрь. Зажмурившись от щемяще-острого наслаждения, Ольга сопела, впускала его глубже, ласкала своим.
— Лисён, прости... Я, кажется, сегодня нажралась в хлам.
— Ну, не такой уж и хлам. Я думала, будет хуже. — Алиса хихикнула.
Её смешок превратился в писк, придушенный новым поцелуем. Желание было острым как никогда, пронзало снизу доверху, Ольга впивалась ртом жадно, напористо, получая в ответ удивлённую ласку. Податливая, горячая мягкость ротика, влажная щекотка складочек — ещё горячее. Ольге хотелось встречи с ними — погрузиться языком в их скользящий, упругий жар. Тугие от прилива крови.
Кровать была отчаянно скрипучей — старая, зараза такая. Каждое движение, наверно, мужикам слышно. Одна надежда на то, что они как храпели, так и храпят до сих пор.
...Проснулась Ольга, когда солнце уже вовсю лилось в чердачное оконце с юго-восточной стороны дома. Во рту суховато, а в целом — терпимо, мозг «сдулся» и уже не давил изнутри. Она потянулась к бутылке с водой, но хватательная конечность спросонок не справилась со своей функцией. Бутылка укатилась глубоко под кровать. Ольга свесилась с края в надежде дотянуться так, без подъёма ленивого, тяжёлого тела, но не тут-то было.
— Да бляха-муха! — прокряхтела она.
Ладно, там всё равно мало осталось. Да и тёплая, наверно, уже. Алисы, кстати, в постели не было, зато во дворе слышались голоса.
Ольга полезла из люка вниз — к холодильнику. Уже открыв дверцу, она сообразила, что даже не удосужилась накинуть на себя хоть что-нибудь.
И тут в дверях появился Лёха: видимо, тоже шёл за холодненькой водичкой.
— Ой, бля! — сказал он, увидев Ольгу, и тут же выскочил обратно.
— Да ладно, чё ты! — со смешком крикнула она ему вслед. — Тут все свои! — И хмыкнула, окинув своё нагое естество взглядом: — Что, всё так плохо, что ли? Прям-таки «бля»? — И поиграла бицепсами.
Достав новую бутылку минералки, Ольга со смачным «пш-ш-ш» откупорила её и направила в свой жаждущий рот бодрящую, холодную струю. Жадно, неаккуратно, облилась вся; зато получилось, как в рекламе. На замедленном показе было бы весьма эффектно: струя, кристально-прозрачная и освежающая уже одним своим видом, лилась в широко открытый рот Ольги, более мелкие струйки бежали по подбородку, по шее, разбивались капельками на груди. Минеральная вода «Любая». Имидж — ничто, сушняк — всё.