— Кого еще черти принесли…
— Не открывай, вдруг они полицию вызвали, может, мы его девку убили, — пищу я от страха.
Но за дверями стоит отец Ярослава.
— Здравствуйте, Игорь Ярославович!
— Здравствуйте Юлечка! — я из кухни слышу, как мурлычет отец Ярослава. — Я приехал к Ярославу, а его нет дома, не подскажите мне, где он?
— Он с Ланой уехал.
Не хочу, конечно, их идиллию разрушать, но выхожу в коридор. При этом отец Ярослава хватается за сердце.
— Ох, я видимо не вовремя к вам заглянул, — глаз у него начинает дергаться.
— Ну, что вы, что вы, проходите, мы как раз вино пьем, — я стаю, привалившись к стенке и попиваю из бокала вино, а вот Игорь Ярославович как-то бледнеет нехорошо, того и гляди в обморок грохнется.
И тут Юлька выходит к нему и закрывает перед моим носом двери. Ну и ладно! Не очень то и хотелось. Иду на кухню и встаю возле окна.
Они о чем-то говорят, а потом Отец Ярослава разворачивается и идет в сторону коттеджа. Вот только дойти ему было не суждено. Бах! Взмах руками — и этот исчезает за кустами. А Юлька, всплёскивая руками, бежит ему на помощь.
Я тоже бросила все и поскакала на выручку Юльке.
— Ой, Юлька, давай помогу…
Но подбегая к поверженному Игорю Ярославовичу, не заметила кромки льда. И бах! Носом в землю! Ой, простите не носом в землю. А носом прямо в причиндалы незабвенного отца Яра. Хорошо так, там все мягко, поэтому личико свое не попортила. Вот только мои ноги разъехались в разные стороны и прямо в мою промежность утыкается нос Игоря Ярославовича.
— Девушка, поза у нас конечно интересная, и в былые времена я бы был этому рад, но не могли бы вы с меня слезть, — доносится глухой голос Игоря Ярославовича из-под меня.
— Ой, осторожно! — я пытаюсь встать, а Игорь Ярославович дергает свое головой из стороны в сторону, дышать ему там, что ли нечем. При попытке встать, я задеваю коленом ухо мужчине.
Приходится собраться, но я продолжаю елозить по его лицу, и не как не могу найти точку опоры, клюю носом в его промежность.
— Девушка, осторожно, вы мне коленкой ухо отдавили, — кричит мужчина из-под меня.
— А вы не дышите мне в пупок, — ворчит я, пытая упереться ладонями в дорожку, но ладони скользят, и я в какой раз носом клюет в брюки отцу Ярослава.
— Девушка, вы так можете меня лишить последней надежды…и последнего достоинства…
— Ой, простите, извините, не почувствовала вашу надежду….или чего там у вас еще есть…достоинства…
Какое там достоинство, совсем все у мужика отсохло, даже не колыхнулся на ветру!
Но вот наконец мы встаем. Стоим красные, запыхавшиеся, мокрые от снега, с исцарапанными ладонями и коленками. Игорь Ярославович в грязном пальто с оторванной пуговицей и помятом костюме рассеяно оглядывал нанесенный ущерб.
— Может, вы ко мне зайдете, я почищу ваше пальто и пуговицу пришью? — Юлечка добрая душа, я бы послала такого котяру далеко и надолго.
— Ну, если угостите чаем… с коньяком….
Ох, и жук этот Игорь Ярославович!
Мы тащимся хромая к крыльцу. А я иду и бурчу: Ага, дайте чаю попить с коньяком, а то так кушать хочется, что переночевать негде, тут вам и почистить, и коньячок, и сено в шоколаде…
Юлька мне показывает кулак из-за спины Игоря Ярославовича.
Устраиваемся на кухне. Юлька, как пропеллер, уже и пальто сушиться повесила, и иголку с ниткой достала. Шьет, чистит, паром разглаживает. Хозяйственная она у нас.
— У вас божественный напиток, Юлечка! Кто научил вас так превосходно готовить кофе, — мурлычет Игорь Ярославович.
— Бабушка, она — турчанка, и прадед у меня турок, так что это у нас в крови.
— Ммммм, очень редкая у вас масть, никогда не видел турецкой крови с рыжими волосами, — подлизывается Игорь Ярославович, а глазенки горят, сейчас я тебе эти глазенки то подбила бы, котяра мартовский, нечего на мою подругу слюни пускать.
— Дед турок был рыжим и кучерявым, — поясняет Юля.
Но появляется внезапный «нежданчик». К нам на огонек зашёл сам Ярослав.
— Папа, — таращит глаза на отца Ярослав, удивленно рассматривает того, словно видит впервые.
— Ярослав, я заезжал к тебе по делу, но тебя дома не было, и я решил заглянуть к соседке, — глаза Игоря Ярославовича масленые, масленые.
Ярослав удивленно моргает, осматривая отца, раздетого, в чужом мужском халате, сидящего в обществе двух девушек. Уж не знаю, что там у него в голове пронеслось, но лицо его перекосило, словно он уксуса глотнул.
— Папа, может, ты уже оденешься? Пошли домой, там поговорим.
— Яр, мне тут любезная хозяйка пообещала пуговицу к пальто пришить, так что я допью кофе, побеседую с милой хозяйкой и приду, — от таких речей отца у Ярослава челюсть отвалилась, а Игорю Ярославовичу, как с гуся вода. Он восседает во главе стол как падишах в гареме.