─ … Ада? ─ пытается дозваться Дарина, и именно ей я тихо сообщаю:
─ Это ловушка.
Подруга тут же настораживается, незаметно призывая свой кинжал, и это получается сделать, а вот магия уже не отзывается – ни её, ни моя, ни мужчин. Ник чувствует эмоции Рины, перемещаясь ближе, и если встанет выбор, он не сможет разделиться между нами, но мне уже итак не помочь. Прозрачная стена вдруг встаёт между нами, отрезая от остальных, когда Дем рывком пытается оказаться рядом, и натыкается на невидимую преграду. Господи, это так похоже на тот день…
Нас всех провели, как детей, и я пытаюсь понять, как это случилось, но собственное состояние не даёт собраться. Мы с Элом оказываемся вдвоём под этим куполом, пока снаружи мои самые близкие сражаются с ордой пробуждённых в эльфах монстров. Я вижу, как разрываются, пузырясь кровью тела нескольких гостей, и вместо них зал заполняется жуткими тварями, но даже это меня так не волнует, как мужчина, что отчаянно рвётся ко мне изо всех сил.
Дем голыми руками разделывается с несколькими, прежде чем оказаться у стены и пробиться через неё. Он тянется рукой, чтобы пробить преграду, но стоит ему лишь коснуться поверхности, его откидывает назад, и Демьян врезается спиной в цветочную арку, а я только успеваю поймать его наполненный первобытной дикостью взгляд, прежде чем нас куда-то затягивает.
Руки Эла держат за плечи, не давая вырваться, но я пытаюсь, не добившись ровным счётом ничего. Кажется, меня заранее чем-то опоили, только в голове всё так перемешивается, что я не могу уловить ускользающие мысли. Что я ела или пила сегодня? Всё было проверено заклинаниями, включая цветы в зале, и я точно не могла так облажаться во второй раз… А потом догадка поражает своей абсурдностью, потому что платье ведь не может быть отравлено? Они каким-то образом пропитали ткань дурманом, и именно он сейчас заставляет меня медленно, но верно превращаться в марионетку.
─ Какого чёрта, Эл?! ─ хочу толкнуть белобрысую сволочь, бросившую моих родных на верную смерть, но конечности уже не слушаются, а ноги подкашиваются, и мои ослабевшие кулаки перехватывают, нежно поглаживая запястья.
─ Прости, котёнок. ─ Он проводит пальцами по моей щеке, и в глазах море сожалений за то, как поступил. ─ У меня не было иного выбора.
Мы в какой-то башне, откуда открывается прекрасный вид на заснеженные пики гор, а внутри уже приготовлена спальня принцессы, и меня начинает разбирать истерический смех от вида полупрозрачного балдахина над огромной кроватью. Спасибо, что не розовый…
Эл терпеливо и даже с жалостью пережидает приступ, никак его не комментируя, а я едва не задыхаюсь от мысли, что Дема ждёт участь гораздо хуже моей, ведь его не просто не убьют из-за нашей связи – его куда-то поместят. Туда, откуда он не сможет выбраться, и я его вообще никогда-никогда не увижу! Это мне уготовано богами? Да пошли вы все тогда, слышите?!
─ Как ты можешь? Ты же собственный мир уничтожишь руками отца… ─ не знаю, откуда у меня силы говорить, но Элу, похоже, всё равно – его волную только я, и это пугает посильнее, чем угроза встречи с самыми опасными тварями. Особенно когда меня подхватывают на руки и несут к постели, на ходу объясняя:
─ Миров много, а вот полюбить эльф может лишь раз. ─ Опускает спиной на мягкую поверхность, любуясь мной, как любимой драгоценностью в коллекции. ─ И мне, в общем-то, плевать на разрушения, если ты не будешь моей, Ада. Поверь, это небольшая плата. ─ Проводит костяшками пальцев от ключиц к вырезу, и меня передёргивает. ─ Что же касается твоей ко мне неприязни, ─ наклоняется, чтобы поцеловать ложбинку на груди, ─ ты смиришься. Привыкнуть можно ко всему, и я сделаю всё, чтобы твоя ненависть сменилась сначала страстью, а потом уже и о любви можно будет поговорить.
─ Да что ты о ней знаешь? ─ не обращаю внимания на то, что как он выуживает кинжал и не спеша начинает разрезать на мне ткань.
─ Надо его снять, а то тебе может навредить такая концентрация, ─ медленно, с наслаждением разрывая слой самого крепкого шёлка за слоем, шепчет он, не реагируя на мою реплику, а я не знаю, что делать, потому что даже кошка уже уснула, не подавая признаков жизни, и по мере того, как он меня обнажает, во мне что-то ломается. Кажется, лишь сейчас до опьянённого мозга начинает доходить вся та задница, которой меня накрыло… Его не отпугнёт моя связь с другим мужчиной – мой жених возьмёт своё хоть сейчас, ведь имеет на это полное право.
Губы касаются шеи и уже обнажённой груди, неторопливо обхватывая соски, и я не могу противиться предательскому жару, что плывёт по телу за этими откровенными прикосновениями. Исследуют живот, перемещаясь на бёдра, а у меня нет сил их свести, чтобы хоть как-то потом утешить себя. Я ведь пыталась, но иногда этого просто недостаточно…