— И кого ты обмануть хочешь? Как будто я не заметила! Вы же с этим негритенком глаз друг с друга не спускали! Ой, Марьяночка, ты не спеши, может, переболит? Лучше обрати внимание на Артёма Львовича. Он так на тебя смотрит! — она смачно плюхнула на тарелку омлет.
— А как он смотрит? Я его с детского сада знаю. Он мой друг.
— Зайка, любит он тебя, ну неужели ты не видишь? Страдает днём и ночью, а ты совсем ничего не замечаешь.
— Света, перестань выдумывать, — настроение подпортилось, — я сама знаю, что мне делать!
— Не лезу я в твои дела — это твоя жизнь, прости. Салат будешь?
— Да, конечно, — забрала поднос с тарелками.
Есть хотелось невероятно. Присела, оперевшись спиной о дерево, медленно кушала и наблюдала за движухой в лагере. Потягиваясь и зевая, выполз из палатки Чебурашка, за ним Гена, потом прибежала Галя, моментально появился и Вячик. Я смотрела на хижину Артемона.
А может, Света права? И я чего-то не замечаю? А что, по сути, должна замечать? К его вечному присутствию привыкла за долгие годы учёбы и работы, знаю как облупленного, порой бесит его суетливость или, наоборот, замкнутость. Человек настроения! Его никогда не интересовало моё мнение или состояние. Когда захотел — позвонил, пришло ему в голову, ночью припрётся только для того, чтоб разбудить и спросить, какие ещё реагенты мы не пробовали в исследовании, ну повёрнутый на этой работе. Здесь, в Конго, совсем рехнулся: раньше хоть весёлым был, приносил радость, а теперь вечно чернее тучи ходит, слова лишнего не скажет, даже работать с ним стало трудно. Достал уже. Вдруг мои мысли прервал стрёкот вертолёта. Краем глаза заметила, что Тёма уже бежит к взлётной площадке с рацией в руках. Опять не позавтракал, отметила про себя.
Из вертолёта вышел один человек. На таком расстоянии я не видела, кто это. Артём побежал к Свете, она указала на меня. Я отставила еду. Может, что-то случилось?
Подошла к Артёму.
— Мальвина, собирайся, поедешь в столицу за медикаментами!
— А почему я?! — я опешила. — Там этот, Джамаль, хочет, чтобы ты поехала! Обещал купить всё, что нам необходимо! Особенно реагенты для исследований. — Хорошо, я поеду, — почему-то радостно согласилась, потом почувствовала, как укол: “Какая любовь? О чём ты, Света? Он, не глядя, отправляет меня неизвестно с кем и неизвестно куда? Вот так просто. Да я лучше с этим негритосиком поеду, чем буду всю оставшуюся жизнь наблюдать такое к себе отношение!”
— О, за тобой приехали! Ты смотри в оба, Марьяшка. Вот мне случай запомнился, — да что я за не внимательная такая стала и рассеянная. Подошел ко мне Вячик и анекдот давай опять травить. Вот что за человек.
— Какой случай. Что замолчал-то? — посмотрела на парня, а он продолжил.
— Да на негра твоего засмотрелся. Так вот, негр разговаривает с белым: “Я не понимаю, объясни мне, пожалуйста… Когда я родился, я был черным, вырос тоже черным, когда я загораю, я черный, и когда холодно — тоже черный, когда я болею, я черный, и когда умру, тоже буду черным. А вы белые…Вот ты, когда родился, был розовым, когда ты загораешь — ты коричневый, когда тебе жарко — ты красный, а когда холодно — синий, когда ты болеешь, ты зеленый, а когда умрешь, ты будешь серым… и после всего этого вы имеете наглость называть нас цветными?!” А что он на тебя так смотрит.
— Вовсе он не мой, Вячик. — Взглянула на тёмнокожего парня. Красив ведь, что дух захватывает. Высокий, как баскетболист. И сердце мое трепещет от одного взгляда на него.
— Поживём-увидим, Марьяш. Поживём-увидим. Не заставляй мужчину ждать. Иди уже.
Села в вертушку. Там всего три места, пилот и два пассажира, небольшое багажное отделение за пассажирскими креслами. Всю дорогу до Киншасы весело болтали, оказалось, что Джамаль знает и русский, правда, плохо, но всё же! Да помню, как вчера он пытался со мной говорить по-русски. Спросила его откуда его познания русского языка. Но он начал отшучиваться. Странный он парень, но он очень понравился. Сердце замирало. Я испытывала не изведанные мне чувства.
Закупили всё необходимое. И он предложил:
— Мариам! Поехали на водопады? Там очень красиво! Хочу вам показать!