Подошла к сестрёнке, которая в этот момент говорила с тетей Катей. Хорошо, что никто вопросов не задавал. Правильно. Лучше не надо. Я как оголенный провод. Только подойди, сразу заискрит.
— Миха! — Подошла к сыночку, взяла его на руки.
— Ма, я большой уже. — Он вырывался из моих рук.
— Я только обнять тебя хотела. — Солнышко моё, как же ты похож на своего папу. Не расплакаться бы опять при сыночке. — Тебя правда дядя этот обидел? Ты из-за него плакала. Так я ему скажу, чтоб он тебя больше не обижал. — Защитник мой, подумала я и, обняв крепко крепко мое сокровище, мысленно дала себе слово, что никто больше не увидит моих слёз. Меня до сих пор потряхивало, что я перед Тёмой предстала в таком неприглядном виде. — Сына, нет, дядя меня не обидел. Пойдем домой, моё золотце. Нас там Амира же ждёт. И Лайла может что-то приготовила. Да и дед с бабулей по тебе соскучились.
Мы шли по парку и переговорились. Прохлада дня овеяла меня. И мысли и чувства приходили в нормальное состояние. У меня есть дети. Аня. Мои родители. Даже Лайла. Они все моя семья. И скоро я открою медицинский центр. Буду бизнес леди. Ухмыляясь своим мыслям шла по парку и радовалась, что я не одна.
— А мы с дедом доделаем лодку?
— Какую лодку?
— Ой, я кажется проговорился, — смутился мой маленький рыцарь.
Мы спустились в московский метрополитен и с одной пересадкой были в нашей деревне.
Проходили по тихим улочкам. Тут и там собаки лаяли. Деревня среди Москвы. Домики яркие, ставни резные. Сразу видно, что живут творческие люди. Проходила мимо с домом своей соседки Лилии Макаровны.
Она жила одна и мы с ней очень сдружились. Она мне чем-то напоминала актрису советских времен. Ей было уже за девяносто лет. Но она очень за собой следила. И не скажешь, что этой женщине столько лет. Она прожила всю жизнь в Москве. Не особо любила рассказывать о себе. Детей у нее в живых уже не было. Но где-то за границей жили внуки, которые присылали бабушке раз в год поздравление с днём рождени, да и деньги высылали раз в месяц. Лилия Макаровна не бедствовала. Миха очень любил к ней заходить в гости. Её дом был, как музей.
Открыв калитку нашего двора, я снова оказалась в своем тихом мирке. Мамуля суетилась на кухне, готовила ужин. Лайла играла с Амирой. Папа чинил что-то в гараже.
— Что-то вы рано пришли? Доченька, что произошло? — Мама оставила готовку и подошла ко мне обняла меня. Рассматривала меня и пыталась словно заглянуть ко мне в душу.
— Мамулечка, всё хорошо, — ответила роднуле и отправила сына к Лайле, чтобы он не слышал наш разговор. Мама пока всё не выведает, меня же не отпустит.
— Какое хорошо? Чего глаза красные и тушь потекла? Доча, ты себя в зеркало видела? Что случилось? — Мамин голос был обеспокоен.
— Артёма видела. Поговорили.
— О чём?
— Он не спас Джамаля. Хотя обещал. — Опять слезы подступили. — Да и слава богу, что не спас.
— Мам, как ты можешь так говорить! Ведь детям нужен отец.
— Вот именно, отец. И что б им дал твой султан? Так бы и ездила с ним, и пряталась от интерпола? Он бандитом был. И хорошо, что так все разрешилось. — Мама воздела руки к небу, словно благодарила. — Лучше присмотрелась бы к Артёму. Бедный парень столько лет по тебе сохнет, а ты с бандитами шляешься. — Ма, ну что ты выдумываешь?! Сохнет он по мне, как же! Сам меня Джамалю отдал, чуть ли не на блюдечке с золотой каёмочкой. — Так а с этого места подробнее. Пошли присядем за стол и ты мне всё расскажешь. Стоим с тобой около двери. Как я понимаю, Лайла эту историю не знает. — Я кивнула головой. — Как же хорошо, что она русский язык плохо знает.
Мы присели за стол и я стала маме рассказывать о том, что произошло в тот день, когда я уехала с практики.
— Я всё-таки не поняла. Где он тебя отдал? Ни слова не сказал. Это всё твоя обида.
Прокручивала снова и снова, как на замедленной плёнке наш разговор в Конго с Тёмой. И почему я тогда подумала, что он меня отдал моему султану. Чем же привлек меня Джамаль? Своим богатством? Своей галантностью? Тем, что относился ко мне, как к принцессе. Но ведь и Артём был ко мне всегда внимателен и добр. Но он был другом, и я его не воспринимала, как возлюбленного и любимого. Вот правду говорят, любовь зла.
— Девочки мои, вы чего такие тихие сидите? — раздался голос папы от двери кухни. — Да мысли в порядок приводим. Сколько время-то? Ужинать не пора? — Пора бы.