И здесь в России никто не знал, что русский язык я знаю и могу почти свободно говорить на нём. Пригодились те годы, пока я была серой мышкой у Ание. Иногда я думаю, что эта женщина была провидица. Как-то мне сказала, что то, что я с ней учу русский язык мне ещё пригодится. Как-то я Мариам призналась, что я её понимаю. Но скорей всего она не обратила внимания. И это мне очень даже на руку. Когда родился Мехмед, то мы с ним общались то на арабском, то на английском. У мальчика была ещё с детства эта же тяга к языкам, как и у его папы.
День, когда разделилась моя жизнь на до и после, я буду всегда вспоминать, как страшный сон. Никогда я не испытывала такого всепоглощающего ужаса и возбуждения. Карим тот мужчина, которого я хотела то поцеловать, то оттолкнуть от себя. Люблю и ненавижу его брата. При этом я всегда их различала. Но в тот день, как затмение накрыло. Глупое сердце, которое хочет простого женского счастья и ему уже не хватает любви маленького принца.
— Лайла, — услышала я голос из прошлого. — Карим, ты? Неужели? Как ты нас нашёл? — Я всё время был рядом, только ты не замечала. А кто это с тобой сын Джамаля? — Да, это Мехмед.
Миха смотрел на нас и молчал, как обычно в своей манере. Даже если он понимает язык, будет смотреть, но говорить не станет. Как же он похож на Джейсона. Сердце щемит от любви к принцу. Он словно изучал этого мужчину.
— Пойдем на улицу выйдем?
— Мы ненадолго хорошо?
— Конечно, моя милая.
Что, милая? Меня так называл только Керим. Это не Карим? Неужели я перепутала? Мне надо кричать. Но как только я собралась закричать, голос мужчины изменился. Он стал шипеть мне:
— Тише! Тише, напугаешь маленького принца. Ты же этого не хочешь. Да, милая? — Мужчина своими руками сдавил мое горло. И закрыл мой рот жестким поцелуем. Я почувствовала, как из моих рук был выдернут Мехмед. Что происходит? Мальчик даже не пискнул. Или это в ушах моих заложило. Да что происходит? Среди белого дня можно вот так просто похитить человека? Это может произойти чуть ли не в центре Москвы? Никто ничего не замечает. Всем наплевать. Будь такое в Америке, сейчас бы полицейские прибежали. Засадили Керима за решётку. И нас бы спасли с Мехмедом. Но я не в США. И когда я это поняла, мне стало жутко.
Марьяна
Вся дорога до дома на такси была словно в тумане… всепоглощающем, липком. Он сковывал, как казалось, все мои внутренности. Парализованность стала пропадать, только когда я оказалась в объятиях своих родителей. Мама усадила меня за стол, налила мне чай с малиной. Присела рядом. Взяв в руки кружку, я дула на кипяток. Не слышала, что говорит Артём и мама с папой. Все звуки слились воедино. Но когда я отпила из кружки, то мой чай был холодным. И это меня словно отрезвило. Я посмотрела на своих родных и поняла, что если бы не они сейчас, то скатилась бы я в бездну отчаяния. Папа переговаривался с Артёмом. Мама обнимала меня, а я её в ответ. Тепло. А как сейчас мой сыночек. Что с ним? Я задала этот вопрос вслух.
— Марьяша, его ищут и скоро найдут. — Мама ещё крепче меня обняла. Согревая и даря уверенность. — Не переживай, доченька. Потерпи чуть-чуть. Через несколько часов ты обнимешь сыночка.
— Мам, а где Амира? С ней всё в порядке?
— Конечно. Она сейчас спит. Прибежит, как проснется. — И правда, через некоторое время моя малышка забралась ко мне на колени. Обняла меня за шею. Посмотрела на меня своими карими глазами. И опять уснула.
Мы перебрались в гостиную, когда наступили сумерки. Мы с дочей сидели на диване. А родители на другом напротив нашего. Амира ела даже у меня на руках, и если папа или мама её забирали к себе, то она начинала плакать. Только когда находилась в моих руках, она переставала всхлипывать и сразу закрывала глаза.