— Разве вы, мужчины, не любите туповатых блондинок?.. — в секунду возвращается в более привычное настроение — холодное и стервозное. — .. Трахать в пустой ротик.
Приоткрывает она рот, показательно хлопая ресницами.
— Мы, мужчины, трахая вас, женщин, в рот любим упираться членом во что-нибудь упругое и концептуальное типа мозгов, а не тупо проваливаться в пустоту. И, да! Легкий оттенок наивности и неиспорченности слегка поднимает градус удовольствия от процесса. Но не тупость, Свет!
— Скотина!
— Приятной ночи с «гадом»!
Слетаю по лестнице вниз. Бабуля месит тесто.
Надеюсь, я не слишком орал, — морщусь я от перспективы выхватить от нее за грубость.
— Андрей…
— М?
— Я ходить вокруг да около не привыкла. Спрошу прямо. Зачем тебе это?
— Ба… — вздыхаю я. — Она не всегда такая была. Еще не так давно она была молоденькая, немного наивная и милая. Училась в университете… Потом бросила.
Ищу старую фотку в своем телефоне.
— Вот…
— Это она что-ли?! — взмахивает руками бабуля.
— Два года назад, третий курс.
— И куда ж ты смотрел, паршивец? Ты почему ей все это сотворить позволил? Учебу бросить!
— Не знаю. Она хотела «совершенствоваться». Мне было приятно удовлетворять ее желания по-началу. Она была неиспорченной… Да и не было у меня времени особенно нянчиться. Работа…
— Некогда нянчиться — выбирай девушку зрелую.
— Я предложение ей сделал. Месяца четыре назад. Думал, это как-то сосредоточит ее на другом и спасет ситуацию. Но ничего не вышло.
— Ты знаешь, внук, когда в моем холодильнике пропадают продукты, я их не перевоспитываю. Отдаю курам, собакам. Отдай ты ее добрым людям, найдутся и на нее любители. Чего вы мучаетесь?
Может бабуля и права. Вон у нее армия подписчиков. Пусть найдет себе удобного персонажа, который с восхищением будет взирать на ее «идеальный процент жира» и умиляться не желающим ничем наполняться мозгам.
Еще полгода назад я бы пенился и кипел от одной только мысли. Сейчас…
— Андрей, баню уже топить поздно. Ночью нельзя идти. Нечисть там шалит. А еще и на Ивана Купалу… А ты сходи-ка погуляй, мозги проветри, подумай.
Глава 2 — Мавка
По центральным улицам деревни, давно превратившейся в дачный поселок, идти не хочется, там ребятня шкодит. Поэтому я иду по самой окраине, по улице, где живет бабушка. С одной стороны она граничит с лесом. Темнеет очень быстро. Душно и пасмурно. Расстегнутая рубашка липнет к коже.
Тяжело пахнет травами и хвоей. От проселочной земляной дороги в сторону леса отходит знакомая тропинка.
До ручья лесного что ли дойти? Лет пять туда не ходил. Ноги сами привычно сворачивают под густые кроны. До ручья недалеко, может, от силы километр. Минут через десять тонкий серп луны скрывается за тучей и кромешная тьма становится словно гуще. Эффект такой, словно я могу трогать эту странную субстанцию. Но ноги идут правильно, не сбиваясь с нужной траектории. С обеих сторон тропинки заросли папоротника.
Мне немного смешно от накатывающих адреналиновых триппов. Это наверное, подсознательное. Ни в какую нечисть я давно не верю. Сердце неожиданно врезается в ребра, до того, как я еще успеваю осознать от чего. Впереди, чуть левее мелькнуло что-то призрачно белое. Оно двигалось! И почему-то сразу приходят на ум бабушкины слова «нечисть шалит».
Я тихо смеюсь от своего мандража. И почему-то дрожащими руками вытягивают из пачки сигарету. Последняя…
Прикуриваю, делаю несколько глубоких затяжек.
Слепо оглядываюсь и опять вздрагиваю! Да, что-то там белое двигается вдалеке опять. Мелькает.
Метров через пять от тропинки ответвление в ту сторону. Не заблужусь?
Да, вряд ли… Примерно пытаюсь нарисовать в голове карту местности. Это я вдоль ручья пойду, наискось и к нему выйду рано или поздно. Не заблужусь. Сворачиваю в сторону мелькавшего призрака, упрямо желая себе доказать, что там просто что-то белое висит на дереве. И когда я двигаюсь, создается иллюзия, что оно двигается тоже. Из-за стволов деревьев. Месяц выглядывает опять. Немного проступают силуэты ближайших стволов. Под ногами снова развилка градусов в тридцать. Одна тропинка — ближе к ручью, вторая — от него, ближе к деревне. Всматриваюсь в темноту. Ничего нет. Пытаюсь сориентироваться в какой стороне было мелькание. Сворачиваю всё-таки к ручью. Часы на руке пикают. Двенадцать…
— Боже ты мой!! — подскакиваю я от ужаса, волосы по всему телу становятся дыбом, хватаюсь рукой за грудь.
Метрах в пяти от меня пролетает странный обрезанный силуэт. Верх у него есть и он белый, а низа нет!