— А ты? Не равнодушна? — начинаю двигаться вперед по оврагу. — Чего конкретно ты хочешь от него?
— Ничего конкретного. Волшебства хочу! Дефицит у нас в подводном царстве на волшебство.
— Какой он — этот цветок?
— Огненный. Говорят, удержать его в руках не каждый может. А чем ближе к нему, тем нечисть сильнее лютует!
С ветки срывается что-то огромное серое светлое и мы оба вскрикиваем с ней. Мое лицо обдает порывом ветра.
— Сова!!
— Аха-ха… — смеется она. — Это нечисть! Близко уже!
Моё сердце опять колотится. Ложусь спиной на дерево. Не подходит ближе. Метрах в четырех замерла. Вижу глаза блестят в темноте.
— Слушай, Мавка! Давай лучше, как вчера, за руку.
— Ишь ты, какой хитрый.
— Как зовут-то тебя?
— Я же сказала.
— Ладно. А до того, как утонула, было у тебя имя людское?
— Было… — хитро.
— Какое?
— Красивое!
— Откуда ты? Тебя никто здесь не знает.
— Знают… не помнят просто.
— Что ты меня морочишь, Мавка? Имени тебе сказать жалко? Меня Андрей зовут.
— Андрей… Не обижайся Андрей. Имени своего я тебе сказать не могу.
— Почему?
— Имя… это же для нас, лесных духов, как заклинание. Власть ты надо мной иметь будешь, найти сможешь, когда захочешь, а я этой власти тебе дать не могу.
— Ой, странная ты, Мавка! Почему не можешь?
— Из разных миров мы с тобой. Я — утопленница, ты — живой. Меня к тебе царь подводного царства не отпустит. А тебя топить я не хочу. Нравишься ты мне…
— Дай руку. Пожалуйста.
— Не смотри на меня!
А посмотреть хочется адски! До ломоты в мышцах. Хотя бы в темноте разглядеть какие-то черты. Ее пальчики оказываются в моей руке. Сжимаю. Веду ее в темноту. Отстает на полшага.
— А что за царь такой тебя к живым не пускает? — веду своим пальцем по ее, кольца обручального нет. — Я, если что, мальчик серьезный, могу любому царю корону подправить.
— Богатырь, значит?
— Можно и так сказать.
Слышу впереди журчание ручья. Прислушиваюсь, пытаясь точнее уловить нужное направление и мы продолжаем нашу странную прогулку. Чем гуще лес, тем темнее. У ручья крона непроглядная.
— Ой! — треск ткани.
— Что такое? — разворачиваюсь.
— Веткой саван распорола… — тихо смеется она. — Иди… иди… не велико добро! Полный шкаф таких.
— Дай посмотрю, — присаживаюсь я ей в ноги. — Поцарапалась?
Веду пальцами по стройным икрам.
— Об тебя сейчас сильнее поцарапаюсь, богатырь. Не хулигань!
С усмешкой встаю, перехватывая ее кисти. Кроме белозубой улыбки не вижу ничего.
Красивая улыбка… И голова моя кружится…
— Андрей…
— Ммм… — выдыхаю я со стоном.
Ее близость творит со мной разное. И говорить становится сложно.
— Можно я на тебя посмотрю?
Как, интересно, ты это сделаешь?
— Можно. Давай.
Через несколько секунд вздрагиваю от прикосновения нежных пальчиков к щекам. Мои глаза закрываются.
— Какой ты… — шепчет она.
— Какой?…
— Черты лица у тебя правильные… строгий… мужественный… губы упрямые… — пальчик скользит по губам. — Красивый…
— И я «посмотрю», хорошо?
— Давай…
И теперь мои пальцы скользят по ее лицу. Губки мягкие, пухленькие, скуластенькая, брови вразлет. Молоденькая… кожа гладкая, упругая. Пальцами чувствую, что красивая, глаз не отвести.
— Темные волосы у тебя… — глажу ее косы. — Но не черные… А глаза какие?
— Светлые… — шепчет она.
— Мне кажется я нашел!!
— Цветок? — оглядывается.
— Его, да! — поворачиваю ее лицо обратно.
Смеется, опасно смеется.
— Ах, Андрей! Может и нашел… Да не удержишь…
— Мавка… — тяну ее ближе. — Не Мавка ты… воровка! — кладу ее ладонь на взбесившееся сердце. — Как мне теперь в свой мир возвращаться без него?!
— Предупреждала же… — шепчет в мои губы. — Пропадешь!.. Закрой глаза…
Они и сами закрываются!
Я тяну ее ближе, отыскивая губы. Мы со стоном соприкасаемся ими. Мне страшно, что она исчезнет. И я как дикий набрасываюсь на нее, сжимая в объятьях. Губы… шея… снова губы…
Пальцы самовольно сжимают ее ниже тонкой талии под чувственный хриплый вскрик. Ах, какая девочка…
И снова спускаюсь на нежную шею, одурманивающе пахнущую лесными цветами. Тяну мягкую ткань, темного в этот раз платья, оголяя плечо, впиваюсь.
Но ее руки перехватывают моё лицо.
— Тихо-тихо… — возбужденно шепчет она. — Закрой глаза… Не открывай…