— Ну, может быть, — сказал Митька с сомнением.
Они помолчали.
— Ну, а сам-то ты как думаешь?
Митька объяснил.
— Да ты вовсе не поставил сказку на колени, — сказал Монах. — Битва только началась. Ты можешь сказать мне, с чего у тебя начались серьезные искушения?
— Могу, — сказал Митька, подумав. — Мне кажется, с того, что я начал молиться внимательно.
— А как ты это делаешь?
— Просто повторяю молитву, ни о чем не думая.
— Подолгу?
— Да нет, подолгу не получается. Минут 10 — 20.
— И ты все это время ни о чем не думаешь? — кажется, Монах слегка удивился.
— Ну, не все время. Что-то отвлекает — опять начинаю.
— А сколько раз полряд ты говоришь, не отвлекаясь?
— Ну, 10. Или 15. А что?
— Ничего. Понятно. Просто это очень много для начинающего. Понятно, почему на тебя так насели.
— И что? Бросить?
— Нет, конечно. Держись. Все будет хорошо. Пугать — они пугают, но ничего сделать не смогут, пока ты держишься за молитву. Только не бросай. Продолжай, как ни в чем ни бывало.
Монах говорил спокойно, уверенно. Митька тоже успокоился. И начал молиться опять.
— Все нормально, — сказал Антон. — Правильно действовал. Без оружия драться было бесполезно. Стая же. Если рассуждать вообще, главное преимущество человека перед зверем — мозги и пальцы. Главное — мозги. Но есть еще и пальцы. Таких пальцев нет ни у кого, кроме человека. Пальцы лучше, чем рога и копыта. Они универсальны. У обезьяны тоже есть пальцы. Обезьяньи. Это ее оружие. Она берет палку или камень и становится опасной. Надо брать оружие. Наше слабое место — кожа. У зверья шерсть — неплохая защита для кожи. А для нас любая царапина — проблема. Потому лучше бы поразить наљ дистанции. Пес боится камня, потому что у него нет рук, чтобы прикрыть голову. Ему остается только отпрыгивать. Но если это — волк серьезными намерениями, если он прорвался в ближний бой… У волка, как и у пса, слабое место — нос. Он открыт для ударов. Хуже, чем глаза. Правда, реакция у волка лучше, чем у любого чемпиона по боксу. Он отлично уклоняется от удара. Но чтобы схватить тебя зубами, всяко надо приблизиться вплотную. Во всяком случае, удобно бить его в тот момент, когда он тебя уже ухватил — лишь бы не за горло, не в пах, не сзади. В первый момень укус не столь опасен, как через секунду, если зверь начинает трепать. За секунду можно успеть нанести существенный вред. И опять-таки лучше бить не голыми руками. Но и голыми руками можно выдавить глаз! Но когда их несколько, без пальцовки обойтись невозможно. Так что в твоем случае все это было бесполезно! Только молиться — љ а это основной прием мастера Ли. Будешь молиться — остальное придет.
— За волков, что ли, молиться? — не понял Митька. Почему-то ему самому это и в голову не пришло.
— Конечно! Что за вопрос? Они же — враги. А за врагов молиться Сам Бог велел! От этого они теряют силу.
— А если разбойник обижает малыша из песочницы, что Вы сделаете?
— Не понял. Ты к чему?
— Вы ответьте.
Антон пожал плечами.
— Зависит от обстоятельств. В любом случае стану молиться за разбойника, а там — как Бог подскажет.
— Но Вы же не станете хладнокровно наблюдать?
— Наблюдать всегда полезно. А ты к чему это?
Митька пересказал Антону песью философию. Антон захохотал.
— Ну, ты, брат, насмешил меня. Это ты, что ли, малыш из песочницы? Да ты вооружен до зубов. У малыша в песочнице, кстати, есть железная лопаточка. Или хотя бы совочек. А песочком можно запорошить глаза. Песок-то есть в любой песочнице. Кроме того, он должен молиться за своих врагов.
— А если папа и мама не научили?
— Кстати, а куда делись папа и мама? Почему они бросили его одного в песочнице?
— Может, пошли на работу?… А молиться не приучили. И про железный совочек не предупредили. И про песочек.
— Тогда жди беды. Яблочко от яблони далеко не падает…
Антон вздохнул, и добавил:
— А вообще, ужасно жаль детей. Любого возраста. Мы все — дети Адама, и нам всем не повезло с родителями.
— По-моему, вашим детям повезло, — сказал Митька искренне.
— Ты шутишь, брат! А такими вещами не шутят. Чтобы быть хорошим отцом, надо быть святым.
Митькин рассказ обо мне вызвал у Антона огромный интерес.
— Вот это знакомство! Сосед?! Вот это соседство! — сказал он, — если только тебя не обольщает какой-нибудь маг.
Митька пожал плечами.
— Если это маг, то очень уж крутой маг. Бывают такие?
— Надеюсь, что нет, — ответил Антон и выразил желание немедленно поехать ко мне в гости.
Митька был не против, только боялся встречи дяди Антона с Мамой.
— А мы прокрадемся незаметно, — улыбнулся Антон. — Разведчики мы, или нет?
Но меня не оказалось дома. Я вообще, признаться, как автор побаиваюсь личного контакта с собственными героями, и предпочитаю держать инициативу в своих руках. Это трудно в чисто литературном смысле. Ну, дистанция там, хронотоп… словом, читайте Бахтина. И вообще, у Антона была трудная жизнь. Словом, я не решился на такую встречу.
Антон потом еще раз специально ездил на Туневку, в митькин подъезд, стучался в мою дверь… Тишина…
Когда Митька рассказал Волшебнику обо встрече со мной, тот заметно встревожился.
— Скажу честно, — сказал он. — Кто бы это ни был, но дело принимает серьезный оборот. Значит, вы вот тут стояли и беседовали, а я в упор не видел?
Митька кивнул. Он ощущал странный холодок, отчуждение от Волшебника. Митька догадывался, что Волшебник сейчас опять начнет его уговаривать бросить молитву, и не хотел этого. Митька про себя повторял молитву и ни о чем не думал.
— Кто бы это ни был… — повторил Волшебник задумчиво, — но это герой не моего мира. Случилось то, чего я опасался. Ситуация вышла из-под контроля.
Митька промолчал. Они оба молчали, не глядя друг на друга.
— Ты ведь продолжаешь молиться, — сказал наконец Волшебник.
Митька промолчал.
— Понимаешь, молитва делает ситуацию непредсказуемой. Я не знаю, что у нас с тобой выйдет, если ты будешь продолжать. Но запретить я тебе, конечно, не могу. Меня беспокоит только, что ты действуешь против воли родителей.
— Бог важнее ролителей. Чтобы быть хорошим родителем, человек должен быть святым.
— Я не спорю. Но вот, Святой Бог заповедал почитать родителей. Не святых, а своих. Если пренебречь этим, может выйти что-то нехорошее. Я уважаю твою свободу. Но мой тебе совет — найди свою меру.
— Но Вы же сами говорили, что есть проверенный Путь — это молиться непрестанно.
— Я сам не смог идти по этому пути. Когда я тебе говорил то, что сам не усвоил, это была с моей стороны ошибка. Прости.
Митька подумал и смягчился.
— Но Вы мне не запрещаете молиться?
— Что ты? Кто может запретить молиться?! Это просто невозможно — запретить молиться. Это вопрос твоих отношений с Богом,љ и только. Но я даю СОВЕТ: найди свою меру.
— А у Вас какая мера?
— Я использую молитву для устрашения, чтобы держать сказку в повиновении. Но зачем доводить ее до отчаяния?
Митька подумал и смягчился.
— А если я все равно буду стараться молиться все время?
— Тогда я не знаю, что у нас с тобой получится. До каких пор можно молитву сочетать с волшебством. Но рано или поздно приходится выбирать. Я, как видишь, выбрал. Придется выбирать и тебе. Но если ты выберешь молитву, волшебника из тебя не получится.
— А я нашел у Вас противоречие, — заявил Митька.
— Интересно. Какое?
— Вы говорите, что Бог не хочет давать конституции. Как тот Король. Может, но не хочет, помните? И в то же время вы говорите, что каждая наша молитва — это немножечко конституция. Если Бог ее исполнит, у нас тогда больше счастья. Меньше нужды в Боге. А тогда получается, Бог совсем не хочет исполнять наши молитвы. Никогда. Ерунда получается.