Впрочем, что нам хрустальные бокалы, когда они полны слез, что нам бокалы?..
Если хотите, можно вам рассказать несколько эпизодов, которые ничего, впрочем, не добавят и не изменят. Например, про Леву Шварца…
Лева Шварц уезжал с женой и тремя детьми. И они пришли к нему и все рассказали. Шварцы были просты и добры. И жена Шварца должна была выйти за Сашу, хотя в ней и был четвертый ребенок.
Но это ж было фиктивно. И Лева согласился пойти за Катю. Фиктивно. И все было вот-вот, и уже поблескивали на горизонте храмы Иерусалима…
И вдруг все полетело к чертям собачьим. Лева Шварц вероломно нарушил договор — он влюбился в Катю. И не фиктивно!
А у Кати, как мы уже говорили, любовь была, и ей хотелось свободы. И вот веселой свадьбы не получилось…
Или вам, друзья мои, будет, возможно, интересен следующий эпизод, который случился в нашем замечательном Дворце Бракосочетаний, где Катя должна была сочетаться браком с Веней Мендельсоном…
Мендельсон был высок, дороден, к тому же, порядочная сволочь. Он взял с Кати деньги. Немного, но взял. Он сказал, что это на свадебный костюм. Но где вы видели костюм, который бы стоил две тысячи? Возможно, только на королевской свадьбе. Да, но это был Веня, а не принц Чарльз.
Впрочем, кто знает, может жених хотел костюм из кожи индийского слона, на котором катался Никита Сергеевич вдоль Ганга и Брамапутры…
Короче, в то время, когда в нашем замечательном Дворце Бракосочетаний заиграли свадебный марш немецкого композитора Феликса Мендельсона, на фамилию жениха ринулось немного-немало девять невест, каждая из которых считала остальных — гостями.
А в это время порядочная ленинградская сволочь Веня Мендельсон барахтался в теплых шелковых волнах Мертвого моря…
Говорят, что в нем невозможно утонуть. А жаль…
Может быть, вам, дорогие мои друзья, будет небезынтересно познакомиться с Юзом и Мартой Корсунскими. Встретились и такие на долгом пути Петровских. Тут уж, казалось, все! Две свадьбы — и ту-ту. И прощай, немытая Россия. Юз и Марта, это было что-то особенное! Рафинированные интеллектуалы, которые, что ни читали — читали в подлиннике, включая «Свитки Мертвого моря». У которых было столько дипломов, что они занимали отдельную полку. Которые одевались с таким вкусом и причесывались с таким изяществом, что их принимали не просто за парижан, а за потомков Бурбонов. И которые душились такими духами, что казалось, сама мадам Коти прогуливается по Невскому проспекту! И что же?..
Петровские до сих пор ничего не понимают. Корсунские согласились пережениться! Да, согласились! Но как?.. Юз на Саше, а Марта на Кате! И в Стокгольме!! Катя с Сашей довольно долго приходили в себя. Что вы хотите, ведь у них было всего по одному диплому и они, если что и читали в подлиннике, то только русских классиков…
И давайте оставим все эти эпизоды. Зачем нам истории, которые ни к чему не привели и ничего не достигли. И, может, нам сразу перейти к той, со старым еврейским писателем, который смотрел на серые крыши и писал свои веселые рассказы.
Но кто это так правильно сказал: «Хочешь посмешить — наплачешься!»
СУЛАМИФЬ В КРАСНОЙ КОСЫНКЕ
Хорошо известно, что коммунисты умирают стоя. Менее известно, что интеллигенты умирают сидя… Впрочем, и то и другое придумано не нами…
Зингер жил на последнем этаже старого дома на Литейном, несколькими этажами выше великого русского поэта Николая Алексеевича Некрасова, который, живи Зингер лет сто назад, был бы его соседом. Хотя, вряд ли, кто бы тогда разрешил еврею Зингеру жить и работать в Санкт-Петербурге, да еще в самом его центре, совсем недалеко от царя и царицы?
А сейчас из его окон был даже виден Невский проспект, а если выйти на балкон — то и Нева. Вот что дала советская впасть трудящимся! Особенно трудящимся евреям!.. А неблагодарный Зингер собирался почему-то уезжать от нее и от того, что она дала, далеко-далеко, где никогда не бывал ни великий Николай Алексеевич, ни еще более великий Александр Сергеевич; уезжать в те края, о которых так любовно писал Михаил Юрьевич — «Расскажи мне, ветка Палестины…»
…Лестница, ведшая к Зингеру, была узкой и крутой, и Катя запыхалась, пока поднялась к нему. Такие лестницы не для интеллигентов…
Она остановилась у дверей и перевела дух. И начала повторять слова, которые должна была сейчас произнести перед старым писателем. Это всего три слова, после которых, по их предположению, старикан должен был сдаться, жениться на Кате и вывезти ее на желанную свободу.