Некоторые из сочинений Макаровой позаимствованы из иностранных источников, например, «Миньона, дочь музыканта» (1884). Фабула немецкого оригинала Das Musikantenkind (1863) Эмми фон Роден перенесена в Санкт-Петербург. Макарова хотела сохранить «всю прелесть простоты и правдивости» подлинника[126]. Рассказ о девочке-сиротке, жертве дурного обращения, в конце концов становящейся знаменитой музыкантшей, прекрасно вписывается в контекст русского реализма.
Макарова серьезно интересовалась русской историей. Будучи преподавательницей, она не избегала дидактических пассажей в своих исторических романах. В «Грозовой туче» (1886), романе о войне 1812 года, отразились ее патриотические настроения. «Как грозная туча – нагрянул на нас Наполеон со своими полчищами (…), и, как от тучи, не осталось от них и следа. От грозы воздух очищается. Пусть и эта вражья гроза заставит нас встрепенуться и полюбить еще сильнее свое отечество», – говорит один из героев Макаровой, и это высказывание определяет тон романа. Следуя примеру Толстого, Макарова описывает широкий спектр войны, от Наполеона до русских гражданских лиц, от сожженного Смоленска до отступления французов. Молодой французский офицер, раненный и взятый русскими в плен, сталкивается в Москве не только с истинной русской добротой, но и с давно потерянным и теперь обретенным отцом – французским аристократом в изгнании.
Ольга Рогова считала, что роман Макаровой стоит читать за отличный сюжет и драматическое развитие событий[127], но другой критик не нашел ничего ценного в книге: «Книга не только просто плоха, но и прямо вредна; она до такой степени скучна, что юношество, прочтя это произведение, легко может потерять охоту читать что-либо об Отечественной войне»[128]. По его мнению, роман стоило бы назвать не «Грозовая туча», а «Скучная туча».
«Суета сует» (1887) перемещает читателя в более далекое прошлое – в первую половину XVIII столетия. В борьбе за власть после смерти Петра Первого при русском дворе сталкиваются интересы честолюбивого князя Меншикова и семьи Долгоруковых. Из-за жажды власти и богатства они сбиваются с пути, и только в сибирской ссылке Меншиков понимает, что «все это суета». Чистая совесть лучше роскоши и славы – такова мораль романа.
Иногда попытка представить историю в легком, развлекательном виде приводила к странным результатам. В «Рассказе монет» (1901) разные монеты повествуют двенадцатилетнему Ване каждая свою историю. Они вспоминают Смутное время, реформы Петра Первого, войну с Наполеоном, Крымскую войну и освобождение крепостных. Связующая линия повествования слаба и не слишком выигрывает от объяснения, что монетам разрешается говорить и рассказывать свою историю только раз в году, на Иванов день. Волшебный элемент в конце концов оказывается ненужным, поскольку мы узнаем, что все это Ваня видел во сне.
Писатели-реалисты
«Черная курица» Антония Погорельского положила начало автобиографической прозе о детстве – значимому жанру русской литературы. Лев Толстой в ранних произведениях рассказывал о формировании характера мальчика с детства до юности. Толстой писал не для детей, но его трилогия о детстве постепенно стала и подростковым чтением. Одним из ее читателей была поэт-символист Зинаида Гиппиус. В статье от 1908 года о любимых детских книгах она перечисляет «Робинзона Крузо», «Путешествия Гулливера», «Дэвида Копперфильда» и «Таинственный остров» Жюля Верна. Огромным открытием для нее, однако, стал Толстой: «Все у меня в душе перевернулось, когда мне дали прочесть в первый раз “Детство” и “Отрочество” Льва Толстого. Сразу стала она, эта книга, самой моей любимой, самой дорогой, a главное, самой мне близкой, – родной какой-то»[129].
Толстой тонко описывает переживания ребенка, и его восхищение детством вдохновило многих других писателей. Их произведения часто считаются детской литературой, – решение не совсем удачное, поскольку многие из этих книг нуждаются в зрелом читателе. В основанном на реальных событиях своего детства романе «Детские годы Багрова-внука» (1858) Сергей Аксаков изображал детство в семье помещика в 1790-х годах. Аксаков хотел писать для детей, используя тот же стиль письма, что и в своих книгах для взрослых. Никаких нравоучений не надо включать, поскольку дети их не терпят. Выбор точки зрения осложнил задачу писателя, так как рассказчик еще совсем молод, когда он оглядывается назад на свое детство, проведенное в поместье. Семейные события перемежаются с описаниями природы.
127