Сегодня выходной. Какого чёрта я шляюсь по улицам? Такси подвозит меня до общежития. Письмо. Этого письма я, вообще-то не ожидал. Мы росли вместе. Учились вместе, жили в одном доме. Сидели за одной партой. Как-то, пожалуй, уже давно, я ездил к ней.
Я даже, кажется, увлекся ей. Это случилось до моего поступления в университет.
Потом всё прошло, мы посмеялись над собой. Переписывались очень редко. И — вот! Получая письма, человек испытывает, весьма своеобразные ощущения. То бывает дурная радость или острая тоска, негодование или тихая грусть, странное тепло или ярость, непонятное сожаление или благодарность… Я осторожно открываю конверт. Читаю… перечитываю ещё раз. Письмо, далеко не официального или шуточного характера, как то бывало прежде, далеко не сдержанное. Она писала его в неистовом отчаянье, переполненная пессимизма и неудовлетворенности всем и вся. Она его не перечитывала, по всей вероятности, а если и перечитывала, то не была в состоянии уразуметь своей сентиментальности в том смысле, в котором обычно сама воспринимала подобные вещи.
Она одинока в своих мыслях. Ей не с кем их разделить, некому их передать. И, мечущаяся в желании бежать от себя, она мучается, ибо подобное невозможно. Очевидно, она в таком состоянии и получила мой ответ на несколько странное предыдущее её письмо. Я тогда отправил послание весьма туманного содержания, с неимоверным количеством намёков, сделанных по той причине, что мне, спустя много времени после нашей встречи, оказалось трудно изложить свои истинные чувства и дела относительно Елены. Мне не хотелось ей писать о том, что я собирался жениться, что теперь один и прочее. Вот и пришлось — постараться и обойти острые углы, обогнуть «глубокие» места своих мыслей.
Господи! Какая горечь в её ответе. Неужели не мне одному достается? Эта горечь, этот крик отчаяния одинокого человека, коим являюсь и я, попытка ухватиться за соломинку, выбрав ею меня… а скорее, не выбрав, но увидев во мне эту соломинку, она не стесняется звать, не ищет предлога для основного мотива, а плачет, рыдает душой, взывая к помощи. И, возможно, эта неподдельная боль человеческая, столь знакомая и частая моя гостья, взволновала все моё существо. Ибо, зная подобное состояние, и, не получая поддержки, мне приходится испытывать такое же неимоверное отчаяние, проклинать мир за его несовершенство, обвинять всех и вся не известно в чём. Мне страшно захотелось сесть в поезд и уехать туда, к ней. Она меня зовёт. Нет, она не пишет «выезжай», но делает хуже, она разрывает мою душу и удивляет меня. Да, мне жалуются на одиночество, приносят свои беды, мысли, чувства. Но, боже мой! если бы они знали, что я не менее, если не более, одинок. Если бы они знали, чего мне стоит смеяться, петь, играть, шутить… а, в общем, походить на других — ЧЕ-ГО! Можно прекрасно понять их состояние, но, тем не менее, нельзя по существу помочь. И я-то это знаю лучше, чем другие. Что значит — уйти от себя?
А — ничего, ибо от себя не уйдешь. Никаких методов по этому поводу не выдаст вам современная популярная литература. Хотя, возможно улизнуть от себя на час, на два, и немногим более. И это иллюзорное спасение я бы не советовал искать. Подобные попытки, просто-напросто никчемны и, лишь повергнут вас в последующее время в ещё большее смятение и пессимизм. Это — обман. Человек, «зараженный» глубоким мышлением, до смерти, до конца дней своих не избавится от этой «болезни». Болезни — мыслить. И лишь сумасшествие способно подорвать сию болезнь тем, что подорвёт и искалечит ваш рассудок. А заболевший не будет счастлив, за исключением отдельных моментов своей жизни. Он вечно чего-то ищет, порой, не зная сам чего. А когда, кажется, что нашёл, какая-нибудь мелочь рушит иллюзию, и он вновь ищет. Сизифов труд! в загробном царстве Аида. Сизиф катит камень в гору, но не может достичь её вершины. И, если вы выкладываете передо мной карты вашей уставшей души, то не надейтесь на помощь. Тут уж никто не поможет. А я могу лишь выслушать вас и не выдать собственного состояния, имеющего те же составные, что и ваше.
Что делать? Ехать? Но в таком духовном состоянии как я теперь — ехать нельзя. Я могу наделать глупостей. Слишком сильно я ещё люблю Елену, чтобы не показать свою любовь своей же глупостью. Я бы согласился жениться, сей же час. А этого не должно случиться. Нет. Этого, конечно и не произошло бы. Но, ч т о может случиться, когда встречаются две страдающие души!?