Хорошо бы раздобыть где-нибудь зеркало... и пусть меня накажут. Все равно. Я хочу, наконец, увидеть себя, узнать себя, разобраться в собственном прошлом и настоящем.
В гадесе не бывает закатов, но иногда облака истончаются, делаясь прозрачнее, и небо по вечерам принимает чуть заметный бронзовый оттенок. Иногда сквозь темно-серую пелену как будто проступают звезды - крупными желтоватыми точками, похожими на рассыпанный в пыли горох. Они не складываются в привычные глазу созвездия, а равномерно усеивают небесный свод. Смотрят вниз, не мигая, то разгораясь чуть сильнее, то слабея, то ныряя в туман... Что они такое, задаюсь вопросом. Может быть, души живых - горящие где-то вдали свечи, которым только предстоит погаснуть. Всему в мире предстоит когда-нибудь погаснуть. Там, наверху, нет ничего вечного. А здесь? Кто знает... Вечность - страшное слово. Человеческий ум не в состоянии его постичь.
Река течет бесшумно - не журчит и не плещет - словно и не течет вовсе, а стоит на месте. Она холодна и тяжела, будто высеченная из гранита, и не отражает звезды. Ее черные, как мазут, воды вообще ничего не отражают. Все, что падает в них - исчезает навсегда.
Мы с Соней идем вдоль берега, окаймленного черными тростниками, и тянем шеи, как болотные выпи, стараясь разглядеть смутные огни на том берегу. На ней, как всегда, короткое серое платье с белым передником, но скромный наряд кажется особенно аккуратным, свежевыстиранным и отглаженным, а собранные в конский хвост волосы пахнут цветами и луговой травой.
- Это обман чувств, - говорит она. - Ты видишь и ощущаешь то, что хочешь видеть и ощущать. На самом деле я просто тень.
Неужели я произнес это вслух? Или моя подруга читает мысли?
- Наверное, то же самое можно сказать о каждом из нас. Ты - тень, я - тень. Все мы тени в этом чистилище.
- Это не чистилище, - возражает она, - а как бы прихожая, в которой гости оставляют обувь.
- Откуда ты знаешь?
Соня улыбается, но в ее глазах - ярких и голубых, как у сиамской кошки - нет улыбки. Они прозрачны, словно небо живых - и светятся в полумраке. Кошки не умеют улыбаться. Зато они хорошо видят в темноте.
- А ты разве не знаешь?
Ее голос хрипловатый и влажный от слез.
- Нет, - отвечаю раздраженно, - не знаю. Я ничего не знаю. Если мертвые могут болеть, то я, вероятно, чем-то болен. Вчера опять купил пирожок у старой мегеры. Потратил твою «минутку» на клочок тумана со вкусом соломы. Если так пойдет дальше, я застряну тут навсегда и никогда не попаду на другой берег.
Соня останавливается и берет меня за руку. Вокруг шумят тростники, чей шепот так похож на человеческий. Кажется, будто мы окружены молчаливой, внимательной толпой.
- Тебе не нужно на тот берег.
- Почему?
Она беспомощно пожимает плечами.
- Я не могу сказать.
- А тебе нужно?
- Да. Я отправлюсь туда... потом. Позже.
- Когда?
И снова она не отвечает.
- И с кем ты отправишься? - спрашиваю ревниво. - С рыжим Петером?
- При чем тут Петер? Я и не видела его с тех пор. Хотя нет... он заходил утром выпить кружечку пива.
- Заходил, значит?
- Да, - Соня усмехается, но как-то отстраненно, словно вглубь себя. - Видишь, не ты один страдаешь по клочкам тумана со вкусом соломы.
Молча бредем сквозь ломкие заросли, которые становятся гуще и гуще. Черные ивы полощут ветви в черной воде. Тростники сменяются кустами, а земля пружинит, как болотная трясина. Ее все плотнее укутывает вечерний туман, и - как будто этого мало - принимается накрапывать дождь. Мы спотыкается о кочки и невидимые корни деревьев и, поддерживая друг друга, крепче смыкаем руки. Наверное, стоит повернуть назад. Начинается топкое место.
Постойте, как она говорила? «Ты видишь и ощущаешь то, что хочешь видеть и ощущать»? А я хочу ощутить под ногами тропинку, и чтобы дождь кончился, а небо умылось звездным светом, и луна чтобы плыла в облаках, будто кусок мыла в радужной пене...
- Эй, мечтатель! - Соня бесцеремонно дергает меня за плечо. - Не повторяй мою ошибку - не требуй от мира больше, чем он может дать. И смотри под ноги.
- А толку смотреть? Все равно ничего не видно. И вообще... что плохого в том, чтобы немного помечтать? Хоть это удовольствие мы можем себе позволить?
Кустарник расступается, и мы выбираемся, наконец, на твердую землю. Небо над нами светлеет - и если немного пофантазировать, можно представить за тучами луну. Хотя ее, конечно, нет.
- За удовольствие надо платить и за мечты тоже. Знаешь, от чего здесь больше всего страдают «новенькие»? От разочарования.