- Ну, хорошо.
Мы пристроились в конец очереди.
Фокусник в оранжевом парике выхватывал из корзины похожие на тряпочки шарики и надувал узкую колбаску, скручивал и перевязывал узлами - пока не выходили забавная собачка, жираф или птица с длинной шеей. Раз-два... Его пальцы так и мелькали, и совершенно невозможно было отследить последовательность движений. Попутно он успевал улыбаться детям, подмигивать их мамам и рассказывать длинную историю без начала и конца о похождениях страусенка Додо.
«А ведь это похоже на лотерею, - успел я подумать. - Не знаешь, что тебе выпадет».
По идее, каждый мог бы попросить: «Сделайте мне, пожалуйста, собачку» или «хочу жирафика!», но малыши ждали молча, с серьезными лицами.
- А сейчас юная дама получает... - провозгласил фокусник, - получает... страуса!
Девочка, стоявшая перед нами, приняла из его рук синюю шарико-колбаску и критически ее оглядела.
- Это Додо? - повернулась она к матери, полноватой крашеной блондинке.
Та важно кивнула. Конечно, Додо, кто же еще. А фокусник уже смотрел на мою жену. С застывшей полуулыбкой, слегка наклонив голову, он как будто принюхивался, настороженно втягивая воздух через плоские ноздри. Так хищник выслеживает добычу. И действительно, во взгляде его немигающих желтоватых глаз мне почудилось что-то волчье.
Ни слова ни говоря, он вытянул из корзины шарик и, выдув колбаску, перекрутил, перевертел, так, что получились туловище, голова, остренькая мордочка, уши и хвост. Безногая крыса? Впрочем, кто ее разберет.
Шарик оказался черным.
Софи взяла подарок и, не оборачиваясь, пошла прочь. Я догнал ее и поймал за руку.
- Видишь, а мы с тобой не угадали. Так всегда и получается - думаешь, а как оно будет, а выходит совсем по-другому.
Она молчала. Плечи поникли - Софи завернулась в них, как птица в сложенные крылья.
- Значит, в Испанию не поедем, - произнес я бодро, - а вместо этого махнем в Италию или на Кипр. Главное, тепло и море. Ну, а книжка моя? Да и черт с ней!
А про себя добавил: «И вообще, глупости это. Каким надо быть ребенком, чтобы расстраиваться из-за подобной ерунды».
Я еще подумал, наверное, переживает из-за своего «маленького секрета».
- Но почему? - Софи резко остановилась, сжав до боли мою руку. Зрачки большие, испуганные... На лицо словно легла тень. - Почему он черный?
- Наверное, потому, что мы взрослые, - я пожал плечами. - Цветные - для детишек. А какая разница?
Мы неспешно брели к выходу из парка, прочь от шумного празднества.
- Я читала про него, - медленно проговорила Софи. - Это фокусник-смерть. Он появляется на детских утренниках и народных гуляниях, хотя никто его не приглашает. Всегда в рыжем парике и полосатых штанах. И тот, кому он вручит черную метку, через несколько часов умрет.
- Девочка моя, - я даже рассмеялся. - Поменьше читай дурацких книжек! То есть... читать,
конечно, здорово, но не принимать же их всерьез? Ведь это абсурд!
Софи рассеянно кивнула, и до самого дома мы не проронили больше ни слова.
Что тогда произошло? Я так и не понял и до сих пор не понимаю. Способен ли человек сам на себя навести порчу? Не подхватила ли моя жена что-то вроде информационного гриппа? Вирус еще более незаметный, но не менее разрушительный, чем реальная инфлюэнца... И заразиться им можно от чего угодно - будь то газетный заголовок или роман Стивена Кинга. Или разочарование оказалось слишком глубоким? Каким бы пустячным ни был повод, но этот жуткий момент, когда судьба вместо цветного протягивает тебе черный шарик - как его пережить? Мою любимую точно подменили. До вечера она побледнела и осунулась, став похожей на сдутый шарик, и выглядела совершенно больной. Напрасно я пытался ее развеселить или хотя бы просто отвлечь, рассказывая анекдоты, отыскивая смешные картинки в сети... даже начал сочинять сказку. Хотя какое уж тут вдохновение - меня съедала тревога. Софи все дальше уходила в тяжелые раздумья.
К утру она умерла. А я так и не успел признаться ей в любви.
- Вот такая история, - заканчиваю неловко и отвожу взгляд. - Как говорится, хотите верьте, хотите нет.
Чувствую, как Сонины пальцы теплеют в моей ладони. Словно каким-то чудом в ее бесплотное тело ненадолго возвращается жизнь. По бледным щекам зарей растекается румянец.
- Что ж, наверное, еще не поздно, - она слегка усмехается. - Может быть, затем ты и тут.
- Не поздно что?
- Признаться.
Будь мы оба живы, я непременно привлек бы ее к себе и поцеловал в губы. Она бы со вздохом прижалась к моей груди. Мы обнялись бы, и долго не размыкали объятий, слушая биение родного сердца. Мы нашли бы друг для друга много прекрасных и небанальных слов.