— Как-то быстро это все у вас, — я осторожно подергала за руки, но оба мужика вцепились в них, как клещи. — Пару дней назад к палачу отправляли, кричали, что я ведьма, а теперь уже ручки целуете…
Его Светлость сокрушенно вздохнул и виновато опустил голову. Вслед за ним и слуги повторили это движение, по залу пронесся виноватый вздох.
— Да, моя любовь, я не признал вас сразу, и вы вправе меня наказать, но поверьте! — он встрепенулся, вскакивая на ноги, пнул блаженно застывшего толстяка, так что тот не удержался и упал на спину, и вновь схватил меня в объятия. — Поверьте мне, что я жалею о своей недальновидности каждую секунду, я ловлю каждый ваш драгоценный вздох, каждый взгляд…
— Ну ладно, ладно, — я оскалилась, пытаясь выжать из себя примирительную улыбку, — ангелу не мешало бы подкрепиться.
— Мэтр Жерар? — одна из герцогских бровей лихо заломилась, и в толстяка уперся проникновенный взгляд. — Моя невеста желает трапезничать!
Ого! Я потрогала свой лоб. Да нет, вроде температуры нет… а когда это я невестой стала?
— Э-э-эм-м-м… Ваша Светлость? — осторожно подергала я его за рукав, — что-то не припоминаю, когда это я стала вашей невестой?
Он окинул меня каким-то плотоядным взглядом и с пафосом произнес:
— Мадемуазель, прошу нижайше меня простить, но вы так поразили меня в самое сердце, что я принял желаемое за действительное. Вы достойны всего самого лучшего, и конечно же, предложение руки и сердца должно проходить в более соответствующей обстановке. Это все, — он широким жестом обвел зал и толпу, — делается для вас. Для вас в этом замке за столько веков впервые зазвучит музыка, и я открою бал с самой прекрасной женщиной, которую только видел…
— Кошмар! — пробормотала я, опасливо отодвигаясь. — Так мне еще и плясать придется?
В этот момент какая-то неведомая сила заставила меня поднять взгляд к каменным сводам замка. Будто кто-то взял меня за волосы и потянул, вынуждая посмотреть вверх.
Под куполообразным потолком сгустился знакомый черный туман, который прямо на глазах начал разглаживаться, превращаясь в плоскую поверхность цвета обсидиана. Буквально в считанные мгновения передо мной образовалось нечто вроде черного полированного зеркала, в глубине которого я с изумлением и досадой разглядела напудренные щеки и башнеобразный парик.
«А это чучело здесь что делает?» — подумала я.
«Помни! Этой ночью, после заката!» — прогремел у меня в голове потусторонний, будто усиленный эхом, голос, и жертва средневековой косметологии разразилась противным, каркающим смехом.
Туман начал рассеиваться, черное зеркало превратилось в дым и растаяло точно по мановению волшебной палочки. Я невольно сглотнула: тетка явно умела колдовать, а это уже могло стать проблемой. Но и сдаваться я не собиралась. Если нужно встретиться с ней один на один — я встречусь. И пусть тогда пеняет на себя!
Исполненная решимости, я взглянула на герцога.
— Так, когда, вы говорите, бал будет?
— Завтра! Как вы понимаете, подготовка займет весь сегодняшний день, а ночью…
Язон виновато отвел глаза.
— А ночью вы все превращаетесь в зверюшек и метите территорию вокруг замка, — подсказала я.
Народ обалдел. Как я поняла, о собственной ночной жизни не знал никто, кроме герцога, которому я же и рассказала. Видимо, наивные люди считали, что по ночам они просто впадают в глубокий сон, а утром чинно просыпаются в своих постельках. Что ж, многие знания — многие печали. Может и не стоило раскрывать им эту «жуткую» тайну, но что поделать — дело уже было сделано.
По рядам слуг пронесся нестройный гул. Люди начали перешептываться, с тихим недоумением глядя то друг на друга, то на меня, то на Их Светлость. Язон моментально взмахнул рукой, призывая всех к порядку.
— Да! — заговорил он зычным, уверенным голосом — ни дать, ни взять, предводитель племени. — Все это время мы вели двойное существование и обитали в двух телах! Днем мы ходили на двух ногах и пытались сохранить подобие порядка в этом замке, а ночью наши тела обрастали шерстью, и мы теряли человеческий разум. Но теперь этому приходит конец! Спасительница уже здесь! Замок оживает! И я уверен, как только благородная мадемуазель Катрин согласится стать моей женой — проклятие исчезнет, и мы будем спасены!
Успокоенный народ прокричал троекратное «Ура!» — и разве что чепчики в воздух не полетели.
В этот момент у меня громко и настойчиво забурчало в животе. Все моментально притихли, герцог мило покраснел, а мэтр Жерар вскочил с колен и захлопотал вокруг меня, как наседка.