— Сегодня особый ужин, детишки! — провозгласил один из охранников. — Вкусная еда и последующий десерт!
Мы вошли в наши камеры. Ай, Стукс и я теперь наслаждались – если это подходящее слово – одиночеством. Куилли отнес Фрида в его камеру, осторожно положил его на тюфяк, затем пошел в ту, которую он делил с Каммитом. Мы ждали, что ночные солдаты выйдут с протянутыми руками, отчего двери камер захлопнутся, но они просто ушли, заперев за собой дверь во внешний мир: один засов, два засова, три засова, четыре. Очевидно, так же, как и «большая еда», нам должно было быть позволено пообщаться, по крайней мере, некоторое время.
Эрис была в камере Галли, осматривая его рану на голове, которая была (не нужно вдаваться в подробности) ужасной. Его дыхание вырывалось неровными хрипами. Эрис посмотрела на меня усталыми глазами.
— Он не протянет ночь, Чарли. — Затем она горько рассмеялась. — Но никто из нас этого не поймет, потому что здесь всегда ночь!
Я похлопал ее по плечу и пошел обратно в камеру Йоты, которую он решил не покидать. Он сидел у стены, положив запястья на колени и свесив руки. Я сел рядом с ним.
— Какого дьявола тебе нужно? — спросил он. — Я бы предпочел побыть один. Если это доставит вам удовольствие, то есть вашему королевскому гребаному величеству.
Понизив голос, я сказал:
— Если бы был способ выбраться отсюда – способ сбежать – ты бы попробовал это со мной?
Он медленно поднял голову. Он посмотрел на меня. И начал улыбаться.
— Ты просто показываешь мне путь, любовь моя. Только покажи мне.
— А как насчет остальных? Те, кто способен?
Улыбка стала шире.
— Неужели королевская кровь делает тебя глупым, принц? Что ты об этом думаешь?
Глава двадцать пятая
В ту ночь для выживших были приготовлены не просто куски полусырого мяса; это был настоящий банкет. Перси и двое других серых людей, мужчина и женщина, одетые в запятнанные белые туники, катили не одну тележку, а три. Спереди и сзади их окружали ночные солдаты с гибкими хлыстами наготове. В первой тележке была огромная кастрюля, которая напомнила мне кухню злой ведьмы из «Гензеля и Гретель». Вокруг нее были сложены миски. Во втором была высокая керамическая банка и маленькие чашечки. В третьей было полдюжины пирожков с золотисто-коричневой корочкой. Смешанные запахи были божественны. Теперь мы были убийцами, убийцами, которые убили своих товарищей, но мы также были голодны, и если бы не пара наблюдающих за нами Скелеторов[240], я думаю, мы бы напали на эти тележки. Как бы то ни было, мы отступили к открытым дверям наших камер и наблюдали. Даббл продолжал вытирать рот рукой.
Каждому из нас дали по миске и деревянной ложке. Перси обмакнул тушеное мясо в края каждой миски из кастрюли. Оно было густым и сливочным (по-моему, с настоящими сливками), с большими кусками курицы, а также с горошком, морковью и кукурузой. Раньше я задавался вопросом, откуда берется еда, но прямо тогда я хотел только есть.
— Пух и прах в твоей камере, — сказал Перси своим грубым, умирающим голосом. — Это еще не все.
Из банки появился салат из свежих фруктов – персики, черника, клубника. Не в силах ждать – вид и запах настоящих фруктов привели меня в отчаяние – я поднес керамическую чашку ко рту и съел все, вытирая сок с подбородка и облизывая пальцы. Я чувствовал, как все мое тело приветствует это после постоянной диеты из мяса и моркови, мяса и моркови, и еще раз мяса и моркови. Пироги были разделены на пятнадцать частей – ни одного для Галли, чьи дни приема пищи подошли к концу. Тарелок для пирога не было, поэтому мы брали его руками. Кусочек Йоты исчез еще до того, как были розданы последние порции.
— Яблоко! — сказал он, и крошки полетели с его губ. — И чертовски хорош!
— Ешьте хорошо, детишки! — провозгласил один из ночных солдат, а затем рассмеялся.
«Потому что завтра мы умрем», — подумал я, надеясь, что это будет не завтра. Или на следующий день. Или на следующий день после этого. Я все еще понятия не имел, как мы собираемся отсюда выбираться, даже если Перси действительно знал выход из комнаты слуг. Что я знал, так это то, что я хотел, чтобы это было до второго раунда «Первой Ярмарки», где я мог бы – очень вероятно – сразиться с Джайей. В этом не было бы ничего справедливого[241].
Охранники и кухонная команда ушли, но до поры до времени двери камер оставались открытыми. Я принялся за тушеную курицу. Это было восхитительно. О Боже, как вкусно. «Вкуснятина для моего животика», — сказал бы Птичий Человек в былые времена, когда мы сидели на велосипедах возле магазина «Зип Март» и ели «Твинки»[242] или «Слим Джимс»[243]. Я заглянул в соседнюю дверь и увидел, как Стукс жадно глотает, прижимая руку к лицу, чтобы куриный соус не потек по его щеке. Есть образы, которые навсегда останутся со мной со времен моего пребывания в Дип Малине. Это один из них.
Когда моя миска опустела (мне не стыдно признаться, что я вылизал ее дочиста, совсем как Джек Спрат и его жена[244]), я взял свой кусок пирога и откусил от него. Мой был скорее с заварным кремом, чем с яблоком. Мои зубы ударились обо что-то твердое. Я посмотрела и увидела огрызок карандаша, торчащий из заварного крема. Вокруг него был обернут маленький клочок почтовой бумаги.
Никто не смотрел на меня; все были сосредоточены на своей еде, так отличающейся от нашей обычной. Я сунул бумагу и карандаш под матрас Хейми. Он бы не возражал.
Поскольку камеры были открыты, мы могли свободно собираться для бесед после банкета. Йота подошел к моей камере. Аммит присоединился к нему. По одному с каждой стороны, но я их не боялся. Я чувствовал, что мой княжеский статус делает меня невосприимчивым к издевательствам.
— Как ты думаешь пройти мимо ночных солдат, Чарли? — спросила Йота. Это было не то, что он сказал; это было то, что я услышал.
— Я не знаю, — признался я.
Аммит зарычал.
— По крайней мере, пока нет. Как ты думаешь, сколько их там? Считая Келлина?
Йота, который долгое время находился в Дип Малине, задумался.
— Двадцать, может быть, самое большее двадцать пять. Не многие из Королевской гвардии стояли рядом с Элденом, когда он вернулся в качестве Флайт Киллера. Всех, кто не присоединился, убили.
— Они мертвые, — сказал Аммит, имея в виду ночных солдат. Он не ошибся.
— Да, но днем – днем в мире наверху – они слабее, — сказала Йота. — Голубое свечение вокруг них стало меньше. Ты, должно быть, видел это, Чарли.
Да, я видел, но прикосновение к любому из них, даже попытка, привело бы к отключающему шоку. Йота знала это. Остальные тоже знали. И шансы были против нас. Перед первым раундом мы превосходили их численностью. Теперь нас стало меньше. Если бы мы подождали до окончания второго раунда, нас осталось бы всего восемь. Или меньше, если бы кто-то был бы ранен так же тяжело, как Фрид и Галли.
— Ах, ты ни хрена себе не представляешь, – сказал Аммит и ждал – я думаю, с надеждой — что я ему возражу.
Я не мог, но я знал кое-что, чего не знали они.
— Слушайте меня, вы двое, и скажите остальным. Есть выход. — По крайней мере, так оно и было, если Перси говорил правду. — Если мы сможем пройти мимо ночных солдат, мы воспользуемся им.
— Каким образом? — спросил Йота.
— Пока не думай об этом.
— Скажи сейчас. Как мы собираемся преодолеть сияние ночных солдат? – спросил Йота.
— Я работаю над этим.
Аммит хлопнул рукой в опасной близости от моего носа.
— У тебя ничего нет.
Я не хотел разыгрывать свой козырь, но выбора не видел. Я запустила руки в волосы и приподняла их, показывая светлые корни.
— Я тот принц, которого обещали, или нет?
На это у них не было ответа. Йота даже приложил ладонь ко лбу. Конечно, будучи таким сытым, каким он был, он мог просто проявить щедрость.
Вскоре после этого Перси и его кухонная команда из двух человек вернулись в сопровождении пары ночных солдат. Их голубая аура были заметно слабее – пастельные, а не почти индиго, – значит, где-то над нами взошло солнце, хотя, вероятно, оно было скрыто за обычной грядой облаков. Если бы у меня был выбор между еще одной тарелкой куриного рагу и видением дневного света, я бы выбрала дневной свет.
Легко говорить, когда твой живот полон, подумал я.
Мы кладем наши миски и стаканчики в тележку. Все они сияли, заставляя меня думать о том, как Радар дочиста вылизывала свою миску в лучшие времена. Двери наших камер захлопнулись. День наверху, но еще одна ночь для нас.
240
Скелетор – отрицательный герой мультсериала «Хи-Мен и властелины вселенной» — злой колдун, магистр черной магии, искусный и хитрый воин, а также — главный враг Хи-Мена.
242
Твинки — американский кекс-закуска (снэк), описываемый как «золотой бисквит с кремовым наполнителем» (англ. Golden Sponge Cake with Creamy Filling).
244
Джон Реджинальд «Джек» Спратт, детектив-инспектор отдела по борьбе с детской преступностью полиции Оксфорда и Беркшира, офицер номер 8216 — главный герой серии научно-фантастических романов Джаспера Ффорда об альтернативной истории. Его назвали в честь персонажа из английского детского стишка. Как показано в фильме «Все просто», он ненавидит жирную пищу и когда-то был женат на женщине, которая ничего не ела (следовательно, она умерла).